— Что встали? Работайте, работайте! Чтоб мне к вечеру будку сколотили! А то велю Косолапому вас порвать, нерадивых.
Тут же застучали топоры, запели наструги — холопы вернулись к своему занятию.
— Так что произошло?
— Обобрали меня, господин, лихие люди без резани оставили. Все мое состояние на мне теперь, ничего иного не осталось. А собирался я в дальние страны плыть, ремеслом своим чуток подзаработать. На Руси, сами знаете, тесно стало. Попы нас гоняют, а вирники три шкуры дерут. Помогите, светлый боярин, гривной-другой. Я, чем хотите поклянусь, что как вернусь — отдам.
— Ну вот, а я думал, что интересное расскажешь. Ты же, как все, за серебром пришел. Да еще за море Удрать собираешься.
— Помилуйте, светлый боярин! Иначе мне по миру идти или в кабалу запрягаться.
— У каждого своя судьба. А не хочешь ли честно заработать свою гривну? Помнится, я звал тебя к себе, да ты не пошел. Теперь, верно, согласишься.
— Я б рад, господин светлый боярин, да в Новогороде мне оставаться тревожно. Похоже, бискуп до ужаса зол на скоморохов. Меня давеча ночью поймать пытались его гриди. Еле утек.
— Лука-то? Он зол. Да за мной будешь как за каменной стеной. Я тебя не собираюсь заставлять скомо-рошить.
Внезапно вперед подался человек в черном. В его глазах полыхали злые огоньки.
— Боярин, сей скоморох — тот самый. Владыка будет вам очень благодарен, если у нас не возникнет разногласий.
— Кто? Радим? Да его даже Коло Скоморохов за своего не считает.
— Владыка о другом ведает. Сей ночью мы упустили именно Радима. Однако теперь он от нас не уйдет, ведь верно, боярин?
Тут Радим и узнал человека в черном. На дворе Боровичка он представлялся как Григорий, диакон Святой Софии. Вот угораздило! Скоморох попятился.
— Радим, извиняй, однако ничего поделать не могу. Дела церковные не в моем попечении. Придется тебе с Лукой побеседовать. Только сильно не страшись, я за твоей судьбой прослежу.
— Ох, помилуйте, господин великий боярин! Не выдавайте! Не дайте попам меня сгубить! — Радим рухнул на колени.
— Если все им честно расскажешь — ничего тебе не будет.
— Что расскажу?
— Все, что спросят.
— Благодарствую тебе, боярин. Владыка сей милости не забудет. Отплатит сторицей, — Григорий легонько поклонился.
За спиной Радима, откуда ни возьмись, появились трое дюжих молодцев в синих плащах. Они несильно, но настойчиво подтолкнули его в сторону ворот. Скоморох не успел надышаться вольным воздухом, как снова оказался в полоне.
Лука Жидята встретил пленника в мрачной каменной клети, насыщенной сыростью и запахом тления. Через небольшое зарешеченное оконце под сводчатым потолком проникал скудный свет. В полутьме угадывались очертания грубо сколоченного стола и пары скамей. Епископ сидел спиной к свету, поэтому разглядеть его лица Радим не мог. В глаза бросились только длинные пышные волосы и густая борода, из-за чего голова Луки казалась непропорционально большой. Перед епископом лежали каравай и головка сыра. Он отщипывал от них небольшие кусочки и отправлял в рот. Проглотив, Лука запивал вином, прикладываясь к глиняному кувшину с тонким горлышком.
Рядом с епископом стояли несколько мускулистых гридей в тонких льняных рубахах с закатанными рукавами. В руках они держали плети и дубинки. Радим понял, что шуток здесь не любят.
— Владыка, мы поймали скомороха, — с гордостью заявил Григорий, подходя к епископу.
— Молодцы, — скрипучим холодным голосом ответил Лука. — Поставьте его так, чтобы я видел его глаза.
Несколькими грубыми тычками в бока Радима пе-Редвинули под луч дневного света.
— Помилуйте, владыка! — Скоморох поспешил рухнуть на колени. — Ничего не творил против вас, не заду…
— Пусть вернется на место и помолчит.
Радим получил хороший удар коленом в зубы, но не упал. Сзади его подхватили под руки и поставили на ноги. Отплевываясь кровью, Радим заскулил от боли.
— Какой-то он несурьезный.
— Так скоморох же, владыка, грязный смерд.
— И такие люди замышляют против меня. Ая-яй… Епископ задумался, потом поднялся из-за стола и подошел к Радиму:
— Отвечай, кто тебя послал? Ефрем? Туровид? Имя Ефрема скомороху ровным счетом ничего не говорило. А вот Туровид а Радим помнил хорошо. С этим парубком он как-то угодил в серьезную переделку в Ладоге. Бояре плели интриги, ведьма ворожила, а скоморох оказался между ними. Туровид тоже тогда шкурой рисковал. Однако, как позднее понял Радим, из добровольного интереса. Парубок-то то непростой оказался: из волхвов, верховный заводила Коло Скоморохов. О нем, что ли, епископ расспрашивает?
