— Не говори так, прошу! — Девушка плакала.
— Прости меня, прости! Я просто сгораю от любви к тебе. Хочешь, я все брошу, возьму добро и крепкую ладью, погружу на нее тебя и мы уедем за море?
— Нет! Это слишком великая жертва!
— Для тебя, моя лапушка, жизни не жалко. Эх, коли б не боярыня…
— Не ругай ее. Она — добрая.
— Она — добрая. Я ж — злой. Потому как страдаю. Любавушка, лапушка, подскажи, как быть!
— Все образуется. Надо потерпеть.
— Ох, мочи нет терпеть-то!
— Пойдем к гостям, мой господин. Негоже, ежели нас тут наедине увидят.
— Пойдем, моя лапушка.
Голоса затихли. Радим сидел слегка ошарашенный. Волшба сработала. Да еще как! В самую точку. Короткий разговор сказал ему больше, чем тщательный осмотр палат воеводы. Боярыня мешает счастью двух влюбленных. При этом так же мешавший дядюшка только что умер. Несомненно, речь шла о Параскеве и Яне Творимирыче. А говоривший мужчина был один из благородных. Только кто? Остромир, Симон или, может, сам Эйлив? К сожалению, голоса Остромира Радим не запомнил, не до того было ночью в темном углу. Так что любой из троих мог оказаться замешанным в дело.
Как мешает боярыня счастью влюбленных? Если говоривший — Эйлив, то понятно, а если нет? Вообще, интересно, есть ли жены у Остромира и Симона? Не одну ли из них называли боярыней? Очень все туманно. Радим тяжело вздохнул. Трудную задачу поставила перед ним Параскева. Думать приходится много, да и рисковать немало. Следить за боярами опасно. Однако распутывать клубок надо. Тем более теперь есть замечательная зацепка — имя девушки. Боярин называл ее Любавушкой.
Камень приобрел естественный цвет. Радим выудил ожерелье из плошки и нацепил на шею. Ценная вещь. Такие действенные амулеты в его жизни еще не попадались. Теперь самое время заняться блином. Накинув кафтан, Радим отправился во двор.
Рядом с хлевом стояла покосившаяся псарня, оттуда доносились лай и скулеж. Однако трогать хозяйских собак скоморох не решался. Отравишь любимца воеводы — головы не сносить. Неприятностей и так достаточно, неизвестно, как поведут себя Грим и его воины, попадись им сейчас Радим. Может, сразу в по-руб спровадят, на холодную солому бросят. А может, сначала попинают вволю, чтоб размяться. Не радовало и отношение Параскевы. Он тут жизнью рискует, голову выдумками напрягает, а она готова, чуть что с Богданом случится, заменить его на Радима. Поганая доля.
Небольшой лохматый пес вышел из-за угла и отправился к тому месту, куда холопы выплескивали помои. Глаза Радима вспыхнули охотничьим азартом. То, что надо! Скоморох, мягко ступая по слежавшемуся снегу, приблизился к псу. Сначала тот не обратил на человека внимания, потом, когда расстояние уменьшилось до пары саженей, взглянул исподлобья и зарычал.
— Фу! Какой злой псина…
Радим потянулся за пазуху, собака отпрыгнула в сторону и ощетинилась.
— На, скушай, злобная тварь.
Половина блина шлепнулась перед псом. Тот немного порычал, потом осторожно принюхался.
— Кушай, кушай…
Пес отвернулся и затрусил прочь. Блин остался нетронутым.
— У! Чернобог тебя сожри! — Радим жутко расстроился. Мало того, что пес сорвал задуманное, блин, повалявшись на снегу, размок, и теперь совсем не хотелось брать его в руки.
Положение спасла маленькая рыженькая собачонка, выскочившая непонятно откуда. Она прибежала, надеясь обнаружить здесь порцию свежих помоев. Блин стремительно исчез в ее пасти. Собачонка покружила еще немного, вылизывая места, куда сливали отходы, потом засеменила в глубь двора.
— Стой! Ты куда? — Радим поспешил за ней.
Собачонка явно не собиралась умирать. Она слопала целый блин отравы, но будто не заметила этого. Или Радим ошибся? Может, зелень в блине не яд, а просто приправа? Вдруг она никакого отношения к смерти Яна Творимирыча не имеет? Измышленная картина отравлений затрещала по швам. Ох, может, потрава только на людей действует? Недаром боярыня человека на пробу взяла, а не козу какую. Псу, вероятно, тот яд не в тягость, он его съел и забыл. Только как проверить? Неужто кого губить придется?
Убивать Радиму еще не приходилось. Тем более ужасно, потравой. От одной мысли, что он подложит кому-то кусок, а потом будет наблюдать за муками, ему становилось не по себе. Видимо, придется возвращаться к боярыне и снова просить ее совета. Однако вдруг женщина решится сгубить Богдана, а потом вместо него посадить Радима? Скомороху стало совсем нехорошо. Возможно, все обернется и того хуже. Кто принес отраву, того и заставят ее съесть. Умирать Радиму вовсе не хотелось, снова пришли мысли о немедленном бегстве из Ладоги.
