Хочется отметить, что, занимаясь строительством оборонительных рубежей, мы не забывали о хозяйственной пользе. Водные преграды, специально созданные перед дотами и капонирами, были превращены в пруды для разведения рыбы. В эти искусственные водоемы запустили для откорма шестьсот тысяч мальков зеркального карпа. Получилось крупное рыбное хозяйство, которое уже через два года давало солидный доход. Кроме того, мы всю зиму могли кормить свежей рыбой не только своих рабочих, но и близстоящие воинские части.
В течение трех лет наше 52-е УНР построило между Ялтушковом и Каменец-Подольском мощную линию обороны, в которой насчитывалось более тысячи различных боевых укреплений. Многие объекта были так тщательно замаскированы, что даже вблизи трудно было догадаться об их подлинном назначении.
Такие укрепрайоны, или оборонительные полосы, создавались в середине тридцатых годов на Украине вдоль всей западной границы. Эта работа являлась частью общего стратегического плана по защите рубежей нашей Родины в случае военного нападения. Инициаторами строительства укрепрайонов были известные и авторитетные военачальники, такие, как М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, С. С. Каменев, командующий Киевским военным округом И. Э. Якир и начальник инженерного управления РККА Петин. Укрепрайоны создавались под их непосредственным руководством.
Мне не раз доводилось встречаться с этими военными руководителями не только на совещаниях, но и в период их пребывания на наших стройках. От общения с ними у меня сохранилось на всю жизнь светлое чувство.
В течение трех лет 52-му УНР удалось не только построить мощный Проскуровский укрепленный район, но и хорошо обучить его войска.
Когда в 1934 году я уезжал в Москву за новым назначением, части Проскуровского укрепрайона продолжали успешно вести боевую подготовку[3].
В МОСКОВСКОМ ВОЕННОМ ОКРУГЕ
Весной тридцать пятого года меня перевели на работу в Москву и назначили заместителем начальника продовольственного отдела Московского военного округа (отдел возглавлял Л. Г. Пейрос).
Новая работа заинтересовала и увлекла меня с первых же дней. Вопреки сидевшей тогда во мне предубежденности к «аппаратчикам» высших штабов, находившимся далеко от войск и, как мне представлялось, скучавшим в своих кабинетах, дело оказалось очень живым. Оно потребовало большого напряжения, поворотливости и, я бы даже сказал, творческой выдумки. Вообще у армейских хозяйственников и в мирное, и в военное время все реально, все конкретно: заготовь, подвези, подай. А это порой не так просто, как кажется со стороны. По существу, ни одно мероприятие в войсках невозможно толково провести без хорошо организованного снабжения. Но, чтобы управлять хозяйством, человек должен отлично знать армейский быт, его правила и законы, а в смысле военной подготовки стоять не ниже любого штабного командира. Только при этом условии офицер-хозяйственник справится со своими сложными задачами.
В середине тридцатых годов Московский военный округ был очень большим. Хозяйственникам работы хватало с избытком. Особенно много хлопот доставляли военные парады 1 мая и 7 ноября, которые устраивались с обязательным привлечением авиации. Именно на обеспечение летного состава уходило много времени и сил.
Работая в аппарате округа, я занимался продовольственными вопросами. Так продолжалось до тех пор, пока случай не внес поправку в дальнейшую мою службу на этом поприще.
Однажды меня назначили председателем комиссии, которой предстояло проверить деятельность хозяйственников кавалерийской дивизии. При проверке обнаружилась недостача шестисот тонн сена. Такой большой перерасход фуража мог списать только Нарком обороны, недостачу же до трехсот тонн имел право списать командующий Московским округом.
Меня как председателя комиссии вызвал мой непосредственный начальник интендант 1-го ранга Л. Г. Пейрос. Он предложил составить два акта обследования, указав в каждом недостачу по триста тонн сена. Я счел своим долгом заявить, что два акта составлять не буду, так как это явный подлог. На сем наш разговор окончился.
