Пакстон
Пакстон постучал в открытую дверь и заглянул в кабинет.
– Уделите мне секунду?
Добс оторвался от планшета-компьютера, лежавшего у него на столе.
– Я же вроде сказал, что у тебя сегодня выходной, сынок.
– Хочу попросить вас об одолжении.
Добс кивнул:
– Закрой дверь.
Пакстон закрыл дверь и, обхватив себя руками, привалился к ней спиной и подумал, начать ли с просьбы или сначала рассказать, как прошел вчера разговор с Циннией. Вероятно, начать следовало со второго. Таким образом, он добьется расположения начальника. Так он надеялся. Но Добс облегчил Пакстону выбор. Он откинулся на спинку кресла – при этом пластиковые сочленения заскрипели – и спросил:
– Ну, поговорил ты со своей женщиной?
– Да, – сказал Пакстон. – Она оставит это дело.
– Хорошо, – сказал Добс, его лицо не выражало ничего. – Это хорошо. Я просто счастлив это слышать.
– Но он ушел, верно? И Викрам где-то в другом месте.
– Все сделано.
– Отлично.
– Так…
– Да. – Пакстон сделал шаг вперед, по-прежнему держа скрещенные руки на груди. Он немного боялся, поскольку просьба предполагала особое отношение к нему, а Пакстон не был уверен, что заслужил его. И, как бы то ни было, особое отношение всегда предполагает определенные условия. Обещание, которое со временем придется выполнить. Но просьба касалась Циннии, а не его, Пакстона, и этого было достаточно, чтобы продолжить.
– Моя женщи… Цинния, хочет отлучиться с территории на день. Немного покататься по округе. Взять машину напрокат можно, но ждать очень долго. Не сможете ли…
– Считай, что дело сделано, – сказал Добс, махнув рукой. – Идите в Прихожую, там вас будет ждать машина. Сотрудникам охраны положена скидка. Куда поедете?
– Понятия не имею. Знаю только, что она хочет покататься, у нас обоих выходной, и с учетом того, что ей пришлось пережить вчера, я должен помочь, верно?
– Разумный человек, – сказал Добс. – Затем поднял часы к глазам и постучал пальцем по экрану. – Видел утренние новости?
Сердце у Пакстона замерло.
– Да. Сюда едет сам.
– Вот именно. Можешь себе представить, что тут будет.
– Конечно.
– Дакота, естественно, будет отвечать за голубых, – сказал Добс, глядя в зал, как будто ожидал увидеть там Дакоту. – Ей в помощь надо бы дать несколько хороших людей.
Пакстон подумал. Вопрос прозвучал бы глупо, но он его все равно задал.
– Я хороший человек?
Добс поднялся с кресла и подошел к окну, выходившему в зал. За стеклом туда-сюда сновали люди в голубых рубашках, не обращая внимания на смотревших на них Добса и Пакстона. Добс стоял так близко, что Пакстон чувствовал хвойный запах его крема после бритья.
– Я по-прежнему не в восторге от того, что ты вчера оставил пост. Но, в конце концов, меня интересует не процесс, а результат. – Добс взглянул на Пакстона. – Хочется думать, что я разбираюсь в людях, и в тебе, как мне кажется, я тоже разобрался. Ты начинаешь двигаться еще тогда, когда многие сидят на месте.
– Спасибо, сэр, – сказал Пакстон. – Хочу быть полезным для службы.
Добс кивнул и снова сел в кресло.
– Поговори с Дакотой, когда придешь завтра. Скажи, что это мое предложение. Но команда ее, и отвечает за все она.
– Хорошо, – сказал Пакстон. – Так и сделаю. И спасибо.
Добс опустил голову и посмотрел на планшет.
– Пожалуйста. Отправляйся, повеселись в выходной. Сам понимаешь, здесь такое нечасто случается.
Пакстон закрыл за собой дверь и улыбнулся. Совершенно непроизвольно. Но испытываемое им чувство было настолько сильно, что требовало выхода. Кричать и улюлюкать он не мог, поэтому понес улыбку на лице, как четвертую звезду, которую, может быть, пока и не заслужил, но к которой значительно приблизился.
Более того, Пакстону постоянно хотелось поделиться мыслями с Гибсоном Уэллсом, рассказать, как Облако придавило его.
Теперь, казалось, ему представится такая возможность.
Отчего все его рейтинговые звезды потеряют значение.
Но, как бы то ни было, он не собирался делать карьеру в такой компании.
Цинния
Находившихся в несущемся электромобиле обдувал поток прохладного воздуха. За окнами опаленная земля излучала жар. Цинния посмотрела в зеркала на дроны, заполнявшие небо, как рой насекомых. Прямоугольные очертания Материнского Облака скрылись за горизонтом. Впереди пустая дорога, по обе стороны от нее, насколько видит глаз, плоская пустыня.
