Даймонд опасался, что он упустил нечто важное, пытаясь связать два убийства. Если бы он отдельно расследовал убийство Руперта, то взял бы под подозрение Дейва, или майора Суитина, бдительного стража, или даже сердитую торговку пирожками. Но поскольку эти люди никак не были связаны с Надей, в его список подозреваемых они не попали. Теоретически следовало извести их допросами.
В дверь постучали. Неужели до сих пор никто не понял, что если дверь закрыта, значит, ему лучше не мешать?
Он вскочил и рывком открыл дверь:
— В чем дело?
На пороге стоял Септимус.
— Звонили из лаборатории. Исследование одеяла, найденного на кладбище, готово.
— Ну и?..
— Говорят, это конская попона.
— Не одеяло, а попона? Ясно.
— С нее собрали несколько конских волос и сравнили их с волоском, найденным на молнии. И говорят, что это одна и та же лошадь.
Даймонд позвонил в лабораторию и попросил к телефону главного эксперта.
— Хорошо, что вы перезвонили, мистер Даймонд. Ничуть не сомневаюсь, что нашим результатам можно найти разумное объяснение. — В трубке хмыкнули.
Даймонд держал себя в руках.
— Сначала давайте еще раз проясним, что именно вы нашли.
— На конской попоне, которую передали нам ваши подчиненные, обнаружились обрезки волос, идентичные фрагменту, присланному вами ранее. Мы считали, что этот обрезок был зарыт около двадцати лет назад.
— Шестнадцати.
— Хорошо, пусть шестнадцати. Нам сообщили, что попоной недавно пользовались — ею укрывалась во сне жертва убийства. Я могу придумать лишь одно объяснение: по какой-то причине обрезки перемешались.
— Это невозможно, — заявил Даймонд. — Ваши эксперты сами нашли первый обрезок под брелоком молнии.
— Да, но сколько народу держало в руках эту молнию, прежде чем она попала к нам?
— Только один — инспектор, осматривавший место преступления. И он сразу положил молнию в пакет. — Он сменил тему: — Но почему вы считаете, что эти волосы от одной и той же лошади?
— На основании анализа ДНК. У животных своя уникальная структура ДНК, как и у людей. У всех чистокровных лошадей ДНК фиксируется, анализ можно выполнить по образцу волос или шерсти.
Даймонду срочно потребовалась сигарета, хотя он бросил курить много лет назад.
— Сейчас поговорю с коллегами, а потом перезвоню вам.
Он бросил трубку и вызвал к себе Септимуса.
— Как такое могло случиться? — вопросил Даймонд.
— Не знаю, но не по нашей вине. Мы убрали в пакет это одеяло, точнее, конскую попону, прямо там же, где нашли, под аркой ворот, запечатали, надписали этикетку и сразу же отослали на экспертизу. А молния была в лаборатории еще до моего приезда в Бат.
— Молнию в лабораторию отправил Кит Холлиуэлл, а он предельно аккуратен. — Даймонд подпер голову рукой и впал в задумчивость. Спустя некоторое время он сказал: — А ведь лошадь, с которой контактировала Надя, может до сих пор быть жива. Допустим, в 1993 году ей было три года, значит, теперь нет и двадцати…
— И Руперт по случайности нашел попону, которой укрывали именно эту лошадь? — недоверчиво переспросил Септимус.
— Нет. Должна быть какая-то логическая причина. Историк Руперт интересовался гражданской войной. Потому и вступил в общество «Запечатанный узел». Видимо, его привлекали все аспекты боя, в том числе и действия кавалерии. Насколько я понимаю, была какая-то старая боевая лошадь, участвовавшая в обеих реконструкциях. — Внезапно его осенило: — А как вам, к примеру, такая теория: лошадь держат где-то неподалеку, в Лансдауне. Я видел лошадей здесь в полях. В холодные ночи их укрывают попонами. Днем попоны где-то хранятся. В каком-нибудь сарае. Там же, где хранят фураж. Руперт забредает туда и забирает попону.
Септимус переварил сказанное, но не проронил ни слова.
— Ингеборг будет чем заняться сегодня вечером, — продолжал Даймонд. — Ей нравится верховая езда, вот пусть и узнает, есть ли среди местных лошадей ветеран.
Даймонд снова позвонил в лабораторию, чтобы изложить свежую теорию.
— Значит, обе жертвы контактировали с одной и той же лошадью? — переспросил эксперт.
— Мы разрабатываем теорию, согласно которой обе они участвовали в битве реконструкторов в Лансдауне.
