Хэл вел их, в основном, по вершинам возвышенностей, но случалось, что им приходилось переходить с одной гряды на другую или спускаться в низины, дабы скрыться от взглядов, поскольку гребни были обнажены топорами дровосеков или мотыгами фермеров, готовивших землю под посадки. И хотя опасность их здесь не подстерегала, а напротив — встречало грубоватое гостеприимство местных обитателей, все же лучше было не попадаться никому на глаза. Известия переносились куда быстрее, чем передвигалась их разношерстная компания, и, если бы сведения о них достигли чужих ушей, их могла поджидать беда.
Спустившись с хребта в глубокую узкую долину, что врезалась между холмами, они оказались в другом мире, где царила глубокая похоронная тишина. Здесь лес был гуще и плотнее; вверх вздымались скалистые склоны холмов, и массивные валуны преграждали русла ручьев. Высоко над головой проносились порывы ветра, овевавшие вершины холмов, но в низинах не было ни дуновения, воздух оставался недвижим. В нерушимой тишине этих густых лесов невольно заставляла вздрагивать даже испуганная трескотня потревоженной белки. Внезапно зашумев крыльями, с ветвей срывалась птица и как призрак уносилась меж стволов деревьев.
Когда день клонился к вечеру, они обычно искали расщелину между холмами и останавливались на ночлег. Хэл, уходивший на разведку, искал промоины в известняковых склонах, нависший козырек которых мог укрыть их. Скупой огонь костра все же оберегал от ночного холода, отгонял тьму, давал хоть какое-то ощущение безопасности и уюта в окружавшей путников враждебной тьме леса.
У них всегда было мясо, потому что Хэл, чувствовавший себя в лесу как дома, не расставался с луком и доставлял к столу путешественников белок и кроликов; на второй же день он подстрелил косулю, а время от времени ему попадались тетерева. Поэтому они почти не притрагивались к припасам, которые несли с собой — дикий рис, копченая рыба, кукуруза — груз был объемистый, но легкий и не оттягивал плечи.
Сидя по ночам у костра, Корнуэлл вспоминал огорчение, с которым миссис Друд встретила известие, что ей не удастся устроить прощальную вечеринку, на которую можно было бы пригласить всех болотников, гномов и жителей холмов, чтобы проводить путников в дорогу. Вечеринка должна была получиться отличная, но она затруднила бы их уход, который, как все согласились, необходимо было держать в тайне.
Пять дней стояла солнечная погода, но в середине шестого дня пошел дождь; сперва поднялся легкий туман; он густел с каждым часом; потом ветер сменил направление и полил дождь; к ночи он шел уже плотной стеной и, подхватываемый ветром, иглами сек лица.
Еще днем Хэл стал искать убежище, но ему не удалось найти ничего, что хоть как-то уберегло бы их от надвигающейся непогоды.
Корнуэлл замыкал шествие, следуя за Енотом, который мрачно брел перед ним; густая его шерсть блестела от влаги, а опущенный хвост уныло мел по земле.
Перед Енотом двигались Джиб и гоблин-чердачник; влажная шерсть болотника по-прежнему отливала мягким светом; усталый и нахохлившийся гоблин тащился с трудом. Корнуэлл заметил, что гоблину идти труднее, чем всем остальным. Поход от Вайалусинга до дупла Хэла и шесть дней путешествия окончательно выметали его. Жизнь на чердаке университета никак не подготовила его к таким испытаниям. Корнуэлл ускорил шаги, обогнал Енота. Нагнувшись, он коснулся плеча гоблина.
— Садись ко мне на спину, — предложил он. — Отдохнешь немного.
Гоблин поднял на него глаза.
— Вы очень любезны, сэр, но в этом нет необходимости.
— Давай, давай, — сказал Корнуэлл и присел. Гоблин вскарабкался ему на спину, уцепившись для равновесия за шею человека.
— Я устал, — признался он.
— Ты прошел долгий путь с того дня, как мы встретились, — заметил Корнуэлл.
Гоблин тихонечко хмыкнул.
— Мы пустились в долгий путь, — сказал он, — и он еще не завершен. Ты, конечно, знаешь, что я буду твоим спутником в Затерянных Землях.
Корнуэлл засмеялся.
— Я так и предполагал. Ну что ж, добро пожаловать, малыш.
— Понемногу я перестаю бояться, — сказал Оливер. — Небо уже не пугает меня так, как сначала. Боюсь даже, что мне начинают нравиться открытые пространства. Для гоблина-чердачника это просто ужасно.
