Когда огонь разгорелся, он запустил руку в мешок с водой, подвешенный к стропилам, и вытащил оттуда живую рыбу. Прикончив ее рукояткой ножа, Джиб быстро почистил ее, бросил куски мякоти на сковородку и, поставив ее на решетку, под которой уже бушевал огонь, присел на корточки, чтобы наблюдать за стряпней.
Если не считать кряканья уток и редких всплесков рыбы, на болотах стояла полная тишина. Но в это время дня, подумал он, тут всегда тихо. Позже в зарослях кустарника начнут орать и ссориться скворцы, свистеть крыльями зимородки, перелетая с места на место, а на берегу хрипло будут орать чайки, ворующие корм у уток.
Кромка неба на востоке посветлела, и сумрачные дали болот, где коричневое от серебряного были уже не отличимы, стали обретать новый вид. Выплыли из сумрака ивы, вцепившиеся в узкую полоску земли, которая возвышалась между далекой рекой и болотами. По склонам лесистых холмов завиднелись купы кустов “кошачий хвост”; ветки их клонились под порывами набегавшего ветерка.
Джиб попытался представить, каково жить на твердой земле, не чувствуя, как ходят бревна под ногами. Но всю свою жизнь он провел на этих танцующих бревнах, которые успокаивались, только когда холод сковывал землю.
Подумав о холодах, он стал перебирать в уме, что оставалось сделать для подготовки к зиме. Надо подкоптить еще рыбы, собрать вдоволь корней и семян, попытаться отловить еще несколько мускусных крыс и ободрать с них мех. И нарубить дров. Но заготовка их пойдет куда быстрее, когда он получит у гномов новый топор.
Съев рыбу и вымыв сковородку, он спустился в лодку, привязанную к плоту и, распутав узел, покидал в нее заранее приготовленные свертки. В них была сушеная рыба и кульки сухого риса — подарки гномам и отшельнику. В последний момент он добавил к ним старый топор; гномам металл пригодится, и они из него что-нибудь еще сделают.
Джиб тихонько двинулся по каналу, стараясь не нарушать утреннюю тишину. На востоке поднялось солнце, и краски далеких холмов предстали во всем великолепии. Держась рядом с берегом, он повернул и увидел плот, передняя часть которого скрывалась в траве, а остальная — выдавалась над каналом. На бревнах сидел старый болотник, перебирая сеть. Заметив приближающегося Джиба, он вскинул руку, торжественно приветствуя его. Это был Старый Друд, и Джиб удивился, что он тут делает. В последний раз, когда он слышал о Друде, тот перегнал свой плот поближе к реке, под сень ив.
Джиб подвел лодку к плоту, зацепился за него багром и остановился.
— Давно я тебя не видел, — сказал он. — Когда ты сюда перебрался?
— Несколько дней назад, — сказал Друд. Он бросил сеть и, подобравшись поближе, присел на корточки. Здорово постарел, подумал Джиб. Насколько он помнил, болотника всегда звали Старым Друдом, даже когда тот совсем не был стар, но теперь годы соответствовали его прозвищу. Он стал совсем седым.
— Решил, что смогу тут на берегу раздобыть дровишек, — сказал Друд. — Мне надо немного, но ивы, что растут вдоль реки, плохо горят и слабо греют.
Из хижины, переваливаясь, вышла миссис Друд. Она говорила высоким квакающим голосом.
— Вроде бы я чей-то голос слышу. Да это, никак, молодой Джиб? — Она прищурилась на него близорукими глазами.
— Здравствуйте, миссис Друд, — сказал Джиб. — Я рад, что вы стали моими соседями.
— Долго мы тут стоять не будем, — сказал Друд. — Только наберем дров.
— Есть уже что-нибудь?
— Кое-что, — ответил Друд. — Дела движутся медленно. Никто не помогает. Дети все разбрелись кто куда. Занимаются своими делами. Мне уже не под силу работать так, как когда-то.
— А мне не нравится, — сказала миссис Друд, — что вокруг бродят волки.
— У меня есть топор, — успокоил ее Друд. — И ни один волк не осмелится подойти ко мне, когда я держу его в руках.
— Значит, все дети ушли, — сказал Джиб. — В последний раз, когда мы виделись, с вами еще были Дейв и Алиса.
— Алиса вышла замуж три — четыре месяца назад, — сказал Друд, — за молодого парня с южного конца болот. А Дейв сам сколотил себе плот. Отличная работа. И не позволял, чтобы я ему помогал. Сказал, что постарается сам справиться. И сделал отличный плот. Двинулся на нем к востоку. С тех пор только мы их и видели.
