Минотавр вытянул правую руку и оперся о стену. Голова его опустилась. Он фыркнул один раз.
— Иди, иди туда. Там облачные башни, которые ласкает ветерок, сделают твой сон сладким, а поля сочной зеленой травы усладят твой вкус. Теплые дожди будут омывать твое тело, яркие цветы будут радовать твой взор. Мои песни принесут тебе покой и тихую радость..
Зверь опустился на колени, лег на пол. Глаза его закрылись. Поль еще долго продолжал играть. На спящей морде были только покой и безмятежность. И дыхание минотавра становилось все медленнее и спокойнее. Впервые Поль рискнул бросить взгляд вокруг себя. Он проследил взглядом нить, за которой шел.
Зеленая нить вела в нишу, образованную в дальней стене комнаты. Темные нити обвивали нишу, но их было меньше, чем в пирамиде. Эта паутина, по-видимому, была предназначена для того, чтобы слабо мерцающий цилиндр не попал в руки самого минотавра.
Поль спокойно пошел по каменному полу к нише, руки его автоматически наигрывали мелодию, пока он изучал узлы паутины. Их было всего три, и любой из них мог остановить минотавра или обычного человека. Но для компетентного колдуна они были всего лишь…
Он оглянулся на спящего Минотавра, так как ему пришлось прекратить играть, чтобы распутать паутину. Взял последние мягкие аккорды:
— Спи… спи… спи…
Затем он опустил гитару. Левая рука его двинулась вперед. Распутав первое заклинание, он обернулся и увидел, что Минотавр не проснулся. Затем он принялся за второе, и тут его насторожил звук сзади. Но Поль не мог оглянуться. Наконец, нити упали вниз, и Поль обернулся.
Минотавр просто повернулся во сне. Поль повернулся к последнему заклинанию. Оно было не сложнее первых, но ему пришлось повозиться с ним, однако, и это подошло к концу. Снова Поль посмотрел назад.
Глаза минотавра открылись. Он смотрел на Поля.
— Кто ты?
— Певец.
— Что тебе здесь нужно?
— Так, пустяк.
— То, что лежит в нише? Будь осторожен.
— Буду. Ты не возражаешь, если я заберу его?
— Нет, конечно. Оно для меня ничего не значит. А где я был?
— Спал.
— Я никогда там не был. Там много такого, чего я никогда не видел.
— Цветы?
— Возможно. Все было прекрасно. Я хочу туда.
— Это можно устроить.
— Я хочу жить там всегда.
— Закрой глаза и слушай музыку.
Минотавр закрыл глаза.
— Начинай играть и унеси меня отсюда.
Поль принялся играть, вызывая те же видения, что и раньше. Он играл, а глаза его нащупывали то, что находилось в нише — вторую часть посоха, более длинную и тонкую, чем первая, украшенную сценами из жизни животных, людей, растений… Все они ели, пили, танцевали, радовались жизни, любили друг друга.
Он в последний раз ударил по струнам, протянул руку, взял стержень и вставил его в первую часть посоха, висевшую у него на поясе. Затем он снова начал играть, чтобы Минотавр уснул. Он чувствовал, как могущество увеличивается в нем, бурлит, требует выхода. Оно пронзало все его тело, руки, гитару, смешивалось с музыкой.
— Туда, в поля, где нет жажды, голода, боли, где никого не называют чудовищем, где воздух мягок, где нежно поют птицы, туда, где вечером и ночью светятся веселые звезды, чтобы жить там всегда, никогда не просыпаться, никогда не уходить оттуда, — спи, человек-бык, спи в мире, которого ты никогда не знал, усни навсегда.
Поль отвернулся от спящего, притронулся к посоху. Перед его внутренним взором прошел весь проделанный им путь до этого места. Он вспомнил каждый поворот, каждый коридор, каждую дверь, следовательно…
Изображение дракона всплыло в воздухе. Оно было готово вести Поля к выходу.
— Иди, — сказал он. — Я за тобой.
И дракон поплыл по воздуху к двери. Поль поколебался некоторое время, а потом пошел за ним. Он воспринял это как сигнал того, что его могущество увеличилось во много раз. Когда он выходил из комнаты, бросив последний взгляд на Минотавра, и увидел узел своего заклинания, плавающий над распростертым телом, как огромная желтая бабочка.
Маусглов вздохнул с облегчением, когда корабль взлетел над высочайшей башней города и помчался прочь от гор. Он продолжал лететь туда, где черные зловещие птицы не плели нескончаемую паутину патрульных полотен. Погони пока что не было видно. Маусглов набрал самую большую скорость и мчался до тех пор, пока горы не превратились в едва заметную линию на горизонте. Он, наконец, расслабился, расстегнул плащ и бросил его на спинку заднего сидения. Вздохнул, протер глаза и пробежал пальцами по волосам. Огромное напряжение начало покидать его, и он получил возможность наслаждаться полетом.
