Так они познакомились, а потом и полюбили друг друга.
— Ж-ж-жж… — жужжал Жук так властно и горделиво, что у Шоколадницы сердечко замирало от нежности, а тонкие крылышки её начинали быстро-быстро трепетать.
— С ним мне не страшна даже буря, — делилась с друзьями счастливая Бабочка, — ведь он такой смелый и надежный!
Цветы дружно кивали головками, соглашаясь.
— Мой любимый обещал полетать со мной над деревьями, а потом… потом — на край света.
— Скорее возвращайся с края света, — попросила за всех Ромашка, — мы с нетерпением будем ждать тебя и твоих рассказов.
И этот счастливый, долгожданный миг наступил.
Важно расхаживая вокруг подруги, Жук произнёс, наконец:
— Всё ж-ж-же ж-ж-жаль, что у тебя не такие крылья, как мои… Но всё ж-ж-же отваж-ж-жусь с тобой лететь. Я ж-ж-же всё-ж-ж-же могу подставить тебе своё крыло для опоры. Да! Я такой надеж-ж-жный. Ж-ж-ж!
— Да, да! Ты надежный, ты благородный… — прошептала Бабочка. И друзья её согласно закивали головками.
Свершилось. Жук с Шоколадницей поднялись вверх, долетели до края поляны, взвились выше самых высоких деревьев и скрылись из виду.
— И кто бы мог подумать, что та-а-кие жуки бывают романтиками, — перешёптывались цветочки Незабудки.
— Нечего удивляться, — заявила самая старшая из Ромашек. — Все влюбленные становятся романтиками.
Если б они знали, чем закончится эта любовь…
А тем временем Шоколадница смело летела за любимым и властное его жужжание словно прибавляло ей сил.
— Ах! Как прекрасен мир! Какие необъятные просторы… — почти задыхаясь от восторга, воскликнула Бабочка. — А где же край земли?
Ничего не ответив, Жук неожиданно закружился на одном месте.
— Что случилось? Неужели ты устал? — удивилась Шоколадница.
Словно не слыша её, Жук завис над чёрным пятном внизу, затем сделал несколько кругов, спускаясь ниже, ниже… И вдруг жужжание его стало таким мощным и восторженным, какого Бабочке прежде не приходилось слышать.
Жук стремительно ринулся вниз. Бабочка в растерянности последовала за ним, боясь увидеть там соперницу.
Но её любимый плюхнулся в большую тёмную вонючую жижу и слился с ней, жужжа всё громче и восторженней. Жук так блаженно урчал и чавкал, что подруга его почуяла неладное.
Опуститься ниже к другу она не смогла из-за мерзкого зловония жижи. Зависнув повыше, Бабочка крикнула:
— Разве такой край света? Такой… такой… — Бабочке не хотелось обижать любимого. — А что же тогда те просторы впереди?
— Отвяж-ж-жись ж-же, — огрызнулся Жук, продолжая жадно чавкать. Он всё быстрей и быстрей елозил по жиже и глубже закапывался в неё. — Мой ж-ж-же край света располож-ж-жен там, где есть такая ароматная кормеж-ж-жка. Теперь отвяж-ж-жись! Ты мне не нуж-ж-жна!
Потрясенная грубостью и вероломством Жука, Бабочка, всхлипывая, отлетела подальше.
— За что он так со мной? И почему он назвал свой край света ароматным?! А я думала, что аромат — совсем другое, как у моих друзей цветов… И что я теперь смогу им рассказать?
Взглянув последний раз на Жука, совсем недавно казавшегося ей надежным другом, печальная Шоколадница отправилась в обратный путь.
Друзья были очень рады снова видеть Шоколадницу. Благодарная, она стала сочинять для них сказки. И все были счастливы.
— Помните — я удивлялась, что такой жук может быть романтиком? — спросила самая старшая Ромашка.
— Да, да, помним. А почему? — отвечали цветы.
— Да потому, что он — навозный! И этим всё сказано, — объяснила Ромашка.
— Я слышал, что каждому — своё счастье, — пискнул шустрый малипуська-Одуванчик.
Все дружно рассмеялись, и с той поры про Жука больше никто никогда и не вспомнил.
Вот так.