Ну почему, почему нельзя быть только вдвоём? Почему у него столько родственников, почему он не мог оказаться, как она – один, совершенно один? Ведь она – никому больше не принадлежит, кроме него. А Дима – в окружении любящих его людей. Соня была уверена – они его так просто не отдадут.
* * *
Прощались они долго и с такими терзаниями, словно он уходил на войну, а она уезжала в эвакуацию, и они могли никогда больше не встретиться. Наконец, Митя ушёл, и Соня бросилась к окну. Он выбежал из подъезда и сразу поднял голову, увидел её и долго махал. У подъезда сидели две местные старушенции, они с любопытством уставились на Митю, но Соне было всё равно – настолько, что она даже сама удивилась.
Когда Дима скрылся, она упала в кресло, как обычно, прижав к себе Бориса, и замерла там, словно жизнь окончилась. Борис, наверное, готов был её рассмешить или отвлечь, но она ни о чём не могла думать, и он обиженно отвернулся. Соне казалось, что прошла целая вечность, она уже не верила, что Дима когда-нибудь снова появится. Но, когда глянула на часы, выяснилось, что ушёл он всего семь минут назад.
Раздался звонок на мобильном, она схватила трубку.
– Сонечка… я поймал такси, вот только сел. Ты как? Как себя чувствуешь?
– Всё нормально… – слабым голосом сказала она.
Он был на связи, существовал где-то в пространстве, пока она слышала его – он оставался реальным.
– Я ещё позвоню, можно? Ты полежи, не ходи никуда… Я всё куплю, что надо. Договорились?
– Да…
Как только в трубке раздались короткие гудки, тревога снова нахлынула на неё. Нет, если она будет сидеть вот так, то сойдёт с ума. И вообще, он вернётся вечером… если вернётся, а дома – бардак, холодильник пуст. Соня заставила себя встать и принялась за дела – так оказалось намного легче. Она убралась дочиста на кухне, потом у себя. Хотела навести порядок у Аньки, но боль и тоска по сестре накинулись на неё, и Соня оттуда сбежала.
Она нашла в мамином ящике старый мобильник и поставила на подзарядку – надо срочно отыскать телефон Костика. Его номер был у Жени, но звонить ему больше нельзя. Наконец, телефон зарядился до такой степени, что позволил себя включить. Соня набрала Костика и услышала его небрежное «Да!» на фоне громко играющей музыки.
– Костя, это Соня, сестра Ани!
Молчание. Потом крик куда-то в сторону: «Сделай потише… кто… сестра твоя… сама скажи… не знаю… да отстань ты…»
Ну, слава Богу – значит, Анька там. У Сони отлегло от сердца.
– Она не хочет разговаривать, – голос у Костика был и вызывающим, и натужным.
– Не хочет, не надо. С ней всё в порядке? Она не простыла?
– С ней всё хорошо! – с апломбом заявил парень. – Че-го?
Последнее Костик прошипел в сторону.
– Я-те чё, радио, что ли? Сама говори… а ну тебя! Она тут спрашивает… А у вас… как? – нехотя произнёс он.
– По-моему, это её не сильно волнует, – выдохнула Соня. – Ах, да… передай ей, пожалуйста, в понедельник сниму деньги, пускай приходит.
И она положила трубку. Кошмар… она сама вступила в эту хамскую, рыночную игру, отвратительный способ вести общение, попадая друг другу в больные места и плодя на обиде обиду. Соня сделала несколько кругов по комнате, пытаясь успокоится.
Нет, дома сидеть невозможно. Нарушив данное Диме обещание, она отправилась в магазин и купила продукты. Потом принялась за готовку. За это время он звонил ещё много раз – с различными промежутками, но очень часто, создавая иллюзию своего присутствия.
В какой-то момент Соня почувствовала – он сейчас дома, среди своих, и ей сразу показалось, что он стал чужим и отстранённым. А может, она себе это только внушила, заведомо испытывая неприязнь ко всему, связанному с его окружением. Соня понимала, что это невозможно отрезать, что он родом оттуда, но не могла совладать с собой.
Дима усёк перемену в её голосе, но не понял, в чём дело, и сразу занервничал. Его беспокойство было иного рода:
– Сонь, ты одна? Никто не звонил? – принялся допрашивать он.
Это было какое-то взаимное мучение. Разрешиться оно могло только одним путём – когда Митя вернётся. Через час беспокойство сменилось ожиданием и нетерпением. Соня приготовила обед – такой, какой никогда ещё не готовила, и самой себе стала напоминать Мару, поджидающую Вову с работы. Впрочем, даже это сравнение не могло ничего изменить – она ждала Митю, ждала, как ненормальная. Так, как и представляла себе недавно – у окна, прислонясь лбом к ледяному стеклу.
