– И ты… первое и единственное. Как он смел… Почему ты не подождала меня!..
– Митя! Не мучай меня! Если я буду думать про всех твоих девушек… О, кстати… – Соня замерла и отбросила его руку. – Как я могла забыть… Катя… она такая красивая!
– Просто кукла. Всё это ничего не значит!
– Анька сказала, ты с ней давно… Что же теперь? Что она думает?
– Это Катька трепалась, что она моя девушка. А у меня таких на каждом факультете по пачке.
Соня со злостью оттолкнула его.
– А теперь ещё и я – до кучи.
– Сонь… Как ты можешь…
– То, что сейчас, между нами – это что? Я не понимаю, не верю…
– Соня, ты можешь спрашивать? Ты можешь сомневаться?! – Дима ухватил её, удерживая.
– Но… у тебя ведь было что-нибудь настоящее – первая любовь, например?
– Было! Ты! Ты моя первая и последняя любовь. Я же тебе писал…
– Это несерьёзно!
Оба смотрели друг на друга почти с ненавистью – одинаково мучимые ревностью и сомнениями.
– Соня… Если я когда дотронусь до другой женщины – можешь считать, что я мёртв. Никогда в здравом уме и рассудке я не смогу… Но и ты… если он ещё раз к тебе подойдёт – я за себя не ручаюсь!
Она всё-таки выскользнула из его рук, молча накинула платье и отправилась в ванную. Включила душ и встала под тёплые струи воды, пытаясь прийти в себя – в его объятьях это было бы невозможно. Она думала о том, что сделала и сама не могла в это поверить.
Да, разумеется, она жила с Женей, хотя была с ним не венчана, но оправдывала это скорым замужеством. Но принять всерьёз Димины рассуждения про свадьбу? Наивной и глупой Соня себя не считала. Значит, она просто завела себе любовника. Совесть стала настолько широкой, что спокойно относится к этому факту. И даже позволяет ей быть счастливой. Хотя… какое там счастье… То, что она сейчас испытывает – также едва выносимо, как самая сильная боль.
* * *
Верующей Соня была всегда, словно так родилась. Откуда в ней это – она понятия не имела, просто чувствовала – Бог есть, и Он её знает. В церковь начала ходить лет с восемнадцати. Мара не возражала. Она не была знакома ни с христианским Богом, ни с постулатами иудаизма. Её деда и бабку так напугала революция, что о религии в их семье даже не заикались.
Но мать всегда признавала высшие силы и радовалась, что Соня пользуется их покровительством – в любой форме. Сама Мара в церковь никогда даже не заворачивала – в её память почему-то впечаталось, как бабка однажды сказала ей: «Ты – еврейка, тебе нельзя!» Зато когда Соня (у неё русский папа, ей можно) отправлялась по выходным в храм, всегда заступалась за неё перед возмущённой Анькой. Той казалось, что Сонька просто увиливает от домашних дел. «Дура, – говорила тогда мать. – Пусть идёт и молится за тебя, непутёвую. А ты будешь стирать, раз больше ни на что не пригодна!» Времена уже позволяли быть верующей. К тому же православной, считала Мара, в России жить удобнее и безопаснее. А безопасность детей превратилась у неё в паранойю.
Знакомство Сони с Женей стало верхом её беспринципности. До этого момента слово «гэбист» было в семье ругательным. Но Мара всей душой мечтала, чтобы дочери выжили в этой стране. Девочкам чуть ли не каждый день внушался основной жизненный принцип: муж должен быть русским, муж должен быть старше, муж должен быть при деньгах.
Так что православие в её глазах означало почти то же, что и быть русской. Смешно – получалось, что она разделяла мнение тех самых квасных патриотов, которых они обе с Соней на дух не выносили.
Соня никогда и не пыталась обратить мать в свою веру, ввести в мир своих убеждений. Удивительно, насколько гармоничным был этот мир до последнего времени. Даже незаконная связь с Женей почти не разрушила эту гармонию – проблема состояла лишь в том, чтобы, кроме регистрации брака, уговорить его ещё и венчаться. Теперь же, получается, она стала, как все – допускает в свою жизнь мужчину, брак с которым – даже обычный брак, попросту невозможен.
Или – возможен? Дима так убеждает её в своих намерениях. А вдруг – вдруг всё ещё может быть хорошо? Она ведь точно знает: никого другого в её жизни теперь не будет. Митя – единственный человек, которого она может любить, может назвать своим мужем.
