Неожиданно повалил снег – первый настоящий снег, для их климата в это время года – большая редкость. Дом мальчика находился на той же стороне железной дороги, что и Сонин, только идти надо было не вправо, а влево, подальше. По пути им никто не встретился. У подъезда Соня подняла голову – свет в окне не горел. Они поднялись и долго звонили в дверь – тишина. Потом опять по мобильнику – бесполезно. Вадик уже приготовился плакать, но Соня принялась заговаривать ему зубы – мол, дедушка сейчас подойдёт, наверное, пошёл в магазин, а мы пока погуляем.
Снег шёл, не переставая, высветляя тёмный осенний двор. Огромные хлопья, не мокрые, а пушистые, падали прохожим на голову и плечи – хорошо, что у мальчика был капюшон. Сначала они с Вадиком радовались, ловили на ладони снежинки, рассматривали, у кого красивее. Через полчаса снегу намело столько, что они начали лепить снежки – детвора вокруг делала то же самое. Потом побегали, чтобы не замёрзнуть. В общем, гуляли ещё около часа, и под конец Соня уже не чувствовала пальцев ног. Вадик, правда, утверждал, что ему даже жарко, но она потащила его в магазин, чтобы их совсем не занесло. Там они купили шоколадку и немного погрелись. Вернулись к дому – окна по-прежнему тёмные. Неужели что-то случилось?
Соня решила вести мальчика к себе. Женя сегодня на дежурстве (она впервые за весь день вспомнила Женю), так что… И, не успела она сказать об этом Вадику, как из-за угла показался дедушка – без головного убора, весь белый от снега.
– Сонечка Васильевна! – закричал он ещё издали. – Вы меня, Бога ради, простите! Так получилось…
Она с облегченьем выдохнула, а Вадик радостно бросился к деду.
– Ох… у нас тут просто… Понимаете, доченьку снова на скорой… А телефон я дома впопыхах забыл. Пока электричку дождался, уже весь извёлся, позвонить не могу…
– Леонид Михайлович, если б я знала! – виновато покачала головой Соня. – Мы бы подольше посидели в группе или ко мне бы пошли, и вы бы не волновались. Я-то ведь думала – вот-вот… Ну, ничего, вы, главное, сейчас ему чайку горяченького налейте, с лимончиком, и сами попейте…
– Да, да, так и сделаю.
– А что с мамой? – добавила Соня тише.
– Не спрашивайте, милая, не спрашивайте, – вздохнул дедушка.
– Давайте тогда, я возьму Вадика к себе? Вы отдохнёте, завтра снова придётся ехать, наверное?
– Нет, нет, что вы! Я без Вадика вообще с тоски помру. Одна радость в жизни! Завтра никуда не поеду, сказали, лучше пока не надо… пусть успокоится.
– Ну, если что, вы сразу звоните, договорились?
– Спасибо, мой дорогой… Пойдём мы, ладно?
– Конечно…
Соня проводила их взглядом, когда они заходили в подъезд, зачем-то подождала, пока не зажёгся в окошке свет, и медленно поплелась домой.
Только сейчас она поняла, как мало её тянет в родную квартиру.
Кажется, заболел не Вадик, а она сама. Вернувшись, Соня почувствовала, что её знобит – неужели так сильно промёрзла? Она хлебнула чаю, сразу же постелила постель и легла, прихватив Бориса, хотя обычно берегла его – швы у него на боках стали совсем хилые, пару раз приходилось латать.
Проснулась она от телефонного звонка. Потянулась за трубкой – Женя.
– Что делаешь?
– Ты на дежурстве? – заспанным голосом, ничего не понимая, спросила она.
– Да, а где же ещё. Давно пришла?
– Я уже сплю.
– Спишь? – в его голосе послышалось недоверие. – Так рано?
– А сколько сейчас времени?
– Десяти ещё нет.
– Я, кажется, приболела, голова трещит… Ждали с Вадиком деда у дома… Замёрзла. Такой снег…
– Приболела? Что с тобой?
В его голосе, кроме участия, послышалось облегченье.
– Наверно, простыла. Утром видно будет…
– Хорошо, спи. Жаль, не могу приехать, я в области, вернусь только завтра вечером, – огорчённо сказал Женя и вдруг спросил без всякого перехода:
– Этот — не появлялся?
– Приходил к садику, названивал, я не брала трубку, – устало отчиталась она. – Но люди ему всё передали, и он ушёл. Больше не появлялся, надеюсь, всё понял.
Оказывается, говорить правду так легко… и так тоскливо.
– Ясно.
Она чувствовала – он успокоился, но почему-то не расслабился.
– Жень… Пожалуйста, позвони Аньке. У меня нет сейчас сил с ней разговаривать. И, кстати, объясни ей… ну, ты понимаешь. Чтобы она не дёргалась насчёт…
