Я твердила себе, что очень счастлива. И тем не менее с каждым часом все более росло во мне это странное болезненное чувство. Но я старалась о нем не думать.
По приезде на аэродром я с интересом узнала, что нам предстоит лететь в Париж на собственном самолете Виктора под названием «Мотылек», который стоял уже наготове около ангара.
Служащие аэродрома относились к Виктору с подчеркнутым уважением. Они поздравили его с рекордом, поставленным им при перелете из Кейптауна в Лондон, и я видела, что механики смотрят на него с обожанием.
До этого я ни разу не летала на самолете, и когда мы поднялись в воздух, Виктор обернулся ко мне и с улыбкой спросил:
— Вы ведь не боитесь, Саманта, верно?
— Теперь уже нет, — ответила я. — Хотя, признаться, поначалу я боялась, что вам так и не удастся оторвать от земли эту громадную птицу.
Он рассмеялся, отнял одну руку от штурвала и сделал ободряющий жест.
— Со мною вы в полной безопасности. А что до меня, то я не могу себе представить большего удовольствия, чем лететь сквозь облака вместе с вами.
Я тоже получала удовольствие. Все было захватывающе интересно, все на земле казалось игрушечным.
Мотор сильно шумел, так что разговаривать было трудно, а потом мы вошли в облака, и уже больше ничего нельзя было рассмотреть.
Лишь когда мы пошли на посадку, мне снова стало страшно. До этого земля была так далеко, а теперь она стала стремительно приближаться, и я подумала, что мы вполне можем разбиться.
Но Виктор плавно посадил своего «Мотылька», и мы немного прокатились по земле, подпрыгивая, как на ухабах, перед тем, как окончательно остановиться.
Когда мы сошли с самолета, на летном поле нас ждал большой автомобиль, и мы покатили из Ле Бурже в Париж. В машине Виктор взял меня за руку и спросил:
— Вы счастливы, Саманта?
— Очень! — ответила я.
Я не вполне была уверена в этом, но, очевидно, ответ мой прозвучал убедительно, потому, что Виктор сказал:
— Я хочу, чтобы Париж вас очаровал. Для меня это самый замечательный город в мире и единственное подходящее место для влюбленных.
При этих словах я подумала о том, суждено ли мне когда-либо побывать в Париже с Дэвидом, а увидев, до чего красив этот город, я мучительно захотела, чтобы он сейчас был со мной.
Мы проехали мимо величественного здания Оперы и свернули на улицу, которая, как мне сказал Виктор, называлась Рю де ля Пэ; она вела к Вандомской площади с высокой колонной в центре.
— Где мы остановимся? — спросила я, и тут же подумала, что об этом мне следовало спросить попозже.
— В отеле «Риц», — небрежно ответил Виктор. — Я всегда там останавливаюсь.
В бюро обслуживания он поздоровался с консьержем и клерком, как со старыми друзьями, и нас провели наверх, в шикарный номер на двоих с окнами, выходящими в тенистый сад. Здесь была громадная спальня и ванная комната для меня и апартаменты для Виктора, а между ними находилась гостиная. Повсюду были цветы, и когда портье принес наш багаж, Виктор дал ему чаевые, а потом, слегка поцеловав меня в щечку, заявил:
— А теперь, Саманта, поедем развлекаться.
Я потеряла счет всем увеселительным местам, куда Виктор возил меня в этот вечер, и где бы мы ни появлялись, у него всюду находились друзья.
Это были бары и рестораны, где нам подавали напитки, а затем, вернувшись в отель и переодевшись, мы отправились ужинать в самый фешенебельный ресторан Парижа, который назывался «Максим». Он напомнил мне клуб «Эмбасси».
Здесь Виктор был знаком с доброй половиной посетителей, и после изысканного ужина мы танцевали под самый лучший оркестр, какой мне только доводилось слышать.
После этого мы поехали в ночной клуб на Монмартре, где смотрели кабаре; на девушках-танцовщицах почти не было одежды.
Мы пробыли здесь совсем недолго, после чего Виктор сказал:
— Это становится скучным. Поедем-ка домой, Саманта.
И вот тут-то, при мысли о том, что мне предстоит, я снова ощутила странный холодок в груди.
Виктор был очень интересным человеком. Мы говорили с ним на самые разные темы, встречались с самыми разными людьми. Из-за этого у меня ни секунды не оставалось для того, чтобы подумать о себе и о том, что мне предстоит, когда мы останемся с ним наедине. И лишь раздеваясь в своей спальне, я вдруг подумала: «Зачем я здесь? Не с ума ли я сошла, приняв приглашение Виктора?»
