— Ну, этот комплимент следует скорее адресовать моим родителям.
— Я завтра же пошлю им букет цветов, — сказал он.
— Составьте его из вечнозеленых растений, — пошутила я.
Мне казалось, я никогда еще не разговаривала с мужчинами так легко и непринужденно. Это было все равно, что выпить шампанского и почувствовать, как оно ударило вам в голову.
Мы разговаривали довольно долго, а потом он сказал:
— Давайте отправимся куда-нибудь в более уютное место. Мне всегда беседуется лучше, когда локти упираются в стол.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Я предлагаю вам, — сказал он словно в ответ на мой немой вопрос, — поехать со мною куда-нибудь поужинать.
— Не думаю… что мне следует это делать, — ответила я, слегка волнуясь.
— Я никогда не делаю того, что следует, — ответил Дэвид. — Я делаю то, что мне хочется. А мне очень хочется быть с вами, Саманта!
Я почувствовала, что он не оставляет выбора и что я должна делать то, чего он хочет от меня.
Ничто из моего недолгого жизненного опыта не подготовило меня к встрече с Дэвидом Дарэмом. Вероятно, как все дети, росшие без сверстников, я жила в мире своих фантазий, которые со временем превратились в девичьи грезы о любви. Я представляла себе, что мужчина должен быть сильным и мужественным, властным, но нежным и очень предупредительным по отношению к женщине. Скорее всего я почерпнула свои представления о влюбленном мужчине, наблюдая за отцом, который относился к матери с откровенным обожанием.
И я никогда даже представить себе не могла, что мужчина может быть таким неотразимо привлекательным, как Дэвид Дарэм.
Он отвез меня в маленький тихий ресторанчик, в котором почти не было посетителей. Метрдотель радушно встретил нас и проводил к уединенному столику в отделенной от зала нише.
Дэвид заказал нам обоим еду, и мне налили шампанского, хотя я об этом не просила.
Затем он положил локти на стол и заговорил.
Теперь я уже не могу вспомнить, о чем мы говорили. Помню только, что это было захватывающе интересно и я, вероятно, сидела зачарованная, как кролик под взглядом удава, не сводя глаз с Дэвида и пытаясь осознать смысл того, что он мне говорил. Разумеется, по моему виду никак нельзя было догадаться, что я чувствую себя глупенькой, ошеломленной, ничего не понимающей.
Перед Дэвидом сидела экстравагантная, загадочная дива, несомненно умудренная жизнью, в серебристом платье, в длинных изумрудных серьгах, колыхавшихся в ушах и выгодно оттенявших белоснежную кожу.
К концу ужина в дальнем конце зала негромко заиграл пианист. Дэвид поднялся с места и сказал:
— Я хочу танцевать с вами, Саманта.
Когда он положил руки на талию, в горле у меня появилось странное ощущение. Я не могла бы передать его словами, но оно было необыкновенно приятным. Он прижимал меня к себе, и хотя кроме нас по полу кружили всего лишь две или три пары, Дэвид вел меня в танце бережно, медленно, как будто мы танцевали в переполненном зале.
— Мне нравятся ваши духи, — заметил он немного погодя.
Я сразу даже не могла припомнить, что это были за духи. В модных домах, где мы брали напрокат платья, производят также собственные духи. Иногда владельцы проявляли щедрость и вместе с платьем давали нам маленькие флакончики, вероятно надеясь, что это явится отличной рекомендацией для клиенток. Скорее всего это были духи от Молинью, но я не была в этом уверена.
Спустя минуту я сказала:
— Я очень рада!
— Правда? Вы и вправду рады, что мне нравятся ваши духи и что мне вообще все в вас нравится?
— Вы не можете так говорить, вы для этого еще слишком мало меня знаете.
Но на самом деле меня взволновали его слова. Я действительно хотела, чтобы ему все во мне нравилось.
Он был наиболее яркой личностью из всех, кого мне довелось встретить в Лондоне. И в то же время он пугал меня. Он так много знал! Он казался таким сведущим и умным, и я чувствовала, что разоблачение всего лишь вопрос времени. Пройдет, быть может, час или чуть больше, и он поймет, что узнавать обо мне, в сущности, нечего и что я не стою даже того, чтобы составить ему компанию за ужином в ресторане.
Перед тем как покинуть Мэлдритов, я предупредила Джайлза, что мы уезжаем. Когда он увидел, с кем я еду, на лице его отразилось неподдельное изумление. Должно быть, он подумал, что девушка, которую он подобрал в Литл-Пулбруке и которая не умела должным образом одеваться, неподходящая спутница для знаменитого писателя.
