«Даже у варваров есть предки, — с горечью думал юный ван, — а наши императоры до того унижены, что даже храм их предков разрушен! Видно, Небо совсем от нас отвернулось».
Учжу обратил внимание, что среди веселого пира Кан-ван сидит печальный, ничего не ест и не пьет.
— Что с тобой, сын мой? — спросил он.
Цуй Сяо тотчас же опустился на колени и доложил:
— После недавнего испуга светлейший ван не совсем хорошо себя чувствует.
— Отведи его в шатер, пусть отдохнет, полечится, если нужно, — распорядился Учжу.
Цуй Сяо взял Кан-вана под руку и увел с пира.
Юноша вошел в шатер и горестно зарыдал. Цуй Сяо обернулся к сопровождавшим их воинам:
— Останьтесь снаружи и ждите. Светлейшему вану нездоровится, не надо его тревожить.
Воины повиновались. Они были очень довольны, что им представилась возможность самим поразвлечься.
— Светлейший ван, встаньте на колени и примите указ двух императоров! — торжественно объявил Цуй Сяо.
Удивленный Кан-ван опустился на колени.
Цуй Сяо вытащил из-за пазухи написанный кровью указ и протянул юноше. Тот прочитал его и еще больше расстроился.
— Светлейший ван, наш могущественный повелитель пришел вас навестить! — крикнул у входа воин.
Кан-ван торопливо спрятал указ под одежду и поднялся навстречу Учжу.
— Тебе лучше, сын мой? — осведомился Учжу, входя в шатер.
— Немного лучше, батюшка, — поблагодарил юноша. — Спасибо вам за заботу.
Внезапно откуда-то с вышины на крышу стоявшего напротив шатра опустилась пестрая птица, похожая на курицу, и пронзительно прокричала:
— Чжао Гоу! Чжао Гоу! Беги, беги! Чего еще ждешь?
Цуй Сяо был поражен.
— Что кричит эта птица? — спросил Учжу. — Никогда не встречал птиц с голосом, похожим на китайскую речь!
— О, это удивительная птица! — воскликнул Кан-ван. — Она водится на Срединной равнине, ее называют фениксом-сюньи. Встреча с нею сулит несчастье! А она еще вас ругает, батюшка!
— Как она меня ругает?
— Не смею повторять!
— Тебя это не касается! Можешь говорить смело!
— Она кричит: «Перерву тебе горло, снесу голову, вшивый пес!»
— Ну, погоди, мерзкая птица! — рассердился Учжу и схватился за лук.
— Батюшка, позвольте мне ее застрелить! — попросил Кан-ван.
— Хорошо! Я заодно погляжу, как ты стреляешь.
Кан-ван наложил на лук стрелу и мысленно помолился: «Чудесная птица! Если Небо не хочет гибели династии Сун и ты явилась, чтобы освободить меня, пусть стрела моя попадет в цель!»
Юноша выстрелил. А птица раскрыла клюв, поймала стрелу и взмыла в воздух.
— Светлейший ван, не упускайте птицу! — вскричал Цуй Сяо и подвел Кан-вану коня. — Скачите вслед за ней!
Кан-ван лихо взлетел на коня и помчался по лагерю, топча людей и опрокидывая шатры. Цуй Сяо бежал позади. Он задыхался от быстрого бега, но никак не мог нагнать Кан-вана.
«Глупый мальчик! Ну, сколько может стоить стрела, чтобы за ней так гоняться?» — подумал Учжу и, проводив Кан-вана взглядом, вернулся пировать с братьями.
Вдруг в большой шатер вбежал воин из охраны и доложил:
— Великий повелитель, ваш сын скачет по лагерю, отпустив поводья! Он уже повалил несколько шатров и потоптал многих воинов!
— Ну и что такого? — рассердился Учжу. — Лезете ко мне со всякими пустяками!
Воин замолчал и поспешил удалиться. Такое расположение Учжу к Кан-вану явно не понравилось другим сыновьям цзиньского правителя.
— Чанпинский ван, — сказали они. — Конечно, повалить шатер или сбить воина — мелочь, но ваш сын молод, еще не привык к верховой езде, может сорваться с коня и убиться!
— Вы правы, братья, — согласился Учжу, — сейчас я его остановлю.
Он велел привести своего быстроногого скакуна и спросил воинов:
— Куда уехал молодой ван?
Выехал из ворот лагеря и поскакал прямо, а куда — не знаем.
Учжу хлестнул коня плетью и бросился догонять. В голову его закралось подозрение: «А вдруг этот старик Цуй Сяо что-нибудь затеял? Не может быть! Кан-ван понимает, что Поднебесная принадлежит мне, и ему никуда не скрыться!»
— Сын мой! Куда ты? Вернись! — взывал Учжу.
Перепуганный Кан-ван не сбавлял хода.
«Мальчишка совсем потерял голову, придется стрелять!»
Учжу поднял лук и выстрелил. Стрела угодила в заднюю ногу коня. Он взвился на дыбы, сбросил с себя седока и унесся прочь.
