— Юэ Фэй, на колени!
Юэ Фэй снова встал на колени.
— Государь уважает тебя за таланты, велел Сюй Жэню пригласить тебя в столицу, назначил на должность и поручил оборонять Хуанхэ, — продолжал Ли Ган. — Ты же тайком пробрался во дворец, замышляя убить государя! За это тебя полагается казнить вместе со всеми родственниками! Можешь ты что-нибудь сказать в свое оправдание?
— Великий наставник, я готов десять тысяч раз умереть — но я ни в чем не виноват! В столицу явился я по государеву указу. Этот указ сейчас находится в моем лагере. Меня обвиняют, будто я самовольно вошел во дворец! Это неправда. У городских ворот я повстречался с министром Чжаном. Он провел меня во дворец и велел возле башни дожидаться государя. Сам министр Чжан вошел во внутренние дворцовые покои. Потом появилась коляска государя, и я встал на колени… Я умру без сожаления! Самое горькое, если я не выполню волю своей матушки! Ведь она наказывала мне всегда быть честным, и даже на моей спине выколола слова «будь предан родине до конца»!
— Не слушайте Юэ Фэя, государь! — воскликнул взволнованный Чжан Бан-чан. — Он на меня клевещет, хочет отомстить за свой провал на экзаменах!
— Правду сказал Юэ Фэй или солгал — легко проверить! — опять вмешался Ли Ган. — Для этого нужно лишь допросить чиновников, которые ночью дежурили но дворце.
— В зале были У Мин и Фан Мао, — тотчас же доложили евнухи.
Гао-цзун приказал их вызвать и спросил, что они знают о ночном происшествии.
У Мин и Фан Мао доложили:
— Вечером во дворец прибыл министр Чжан с каким-то человеком. Впереди них шел мальчик-слуга с фонарем. Так как министр имеет свободный доступ в ваши покои, мы его пропустили без доклада…
Лютый гнев охватил Гао-цзуна, и он обрушился с бранью на Чжан Бан-чана:
— Подумать, каков подлец! Хотел погубить нашего лучшего полководца! Связать негодяя и отрубить ему голову.
— Государь, вспомните о его заслугах — ведь он доставил вам государственную печать! — заметил Ли Ган. — Думается, на сей раз можно заменить смертную казнь разжалованием в простолюдины.
Гао-цзун не возражал и отдал распоряжение, чтобы Чжан Бан-чан в течение восьми часов покинул столицу.
Поистине:
Когда бы ныне не судили тех,
Кто был способен на преступный шаг,
Тогда бы людям будущих веков
Не видеть ни баранов, ни собак!
[76]О дальнейшей судьбе Чжан Бан-чана мы расскажем ниже, а сейчас, если вы не знаете, усмирил Юэ Фэй мятежников или нет, то прочтите следующую главу.
Лю Юй добивается благосклонности и получает драгоценное знамя. Цао Жун изменяет родине и сдает береговую оборону.
Оглушив небеса, барабан и свирель
Вновь звучат у китайских границ,
Пыль клубится на многие тысячи ли —
Всюду пыль, и не видно ни зги.
А сановная свора, от страха дрожа.
Перед недругом падает ниц.
Южный берег священной реки Хуанхэ
Беспрепятственно топчут враги!
Днем и ночью трусливые лисы снуют.
Положеньем и силой хвалясь.
Злые духи, сошедшие с темных небес.
Сохраняют всесилье и власть.
Слава лучших людей не увянет в веках,
И не смолкнет о них разговор,
Но с презреньем сыны отвернутся от тех.
Кто Китай обрекал на позор!
Мы упомянули уже о том, что Гао-цзун велел изгнать Чжан Бан-чана, а Юэ Фэя во главе отряда в тысячу воинов послал против мятежников.
Как только Юэ Фэй выступил из города и появился перед лагерем противника, навстречу ему выехали Тан Хуай, Ню Гао и остальные братья.
— Старшего брата освободили! — радостно закричали они.
Они спрыгнули с коней и, низко кланяясь, спрашивали Юэ Фэя, как он себя чувствует.
— Кто ваш старший брат? — рассердился Юэ Фэй. — Высочайшим указом мне велено схватить вас и привлечь к ответу!
— Вам не придется утруждать себя, старший брат! — воскликнули все хором. — Свяжи нас и отправь к государю. Пусть он наказывает нас, как ему вздумается!
Разведчики помчались в город и донесли императору:
— Главари мятежников без боя сдались Юэ Фэю! Что прикажете с ними делать, государь?
Скоро во дворец прибыл сам Юэ Фэй и доложил:
— Бунтовщики связаны и у ворот дворца ждут вашего приговора.
— Приведите! — сказал Гао-цзун. — Мы желаем лично на них взглянуть.
