Сказание о Волконских князьях - страница 47

Алексей Михайлович, введенный в соблазн смиренным подчинением князя матери, замахнулся было ногайкой, но спрятал ее за спину. Посмотрел на всех хитрыми глазками и повелел подать себе образ.

Тут, однако, случилось еще одно затруднение. Княжна вмиг пришла в себя, стала плакать и кричать, что за нелюбого не пойдет. Но боярин взъярился, стал ее ногайкой учить.

— Мать тебя не выучила, так седня я тебя выучу!

Насилу его успокоили. Боярин благословил молодых, благословила и княгиня Марфа Владимировна.

Дальше началась суматоха: звали всех приезжих в дом, принимали из Москвы гостей, сажали за столы. Многие из прискакавших со Львовыми вспомнили, что сюда-то они и собирались, а в кольчугах казались себе героями.

— Ну и хитер Алексей Михайлович! — рассуждали среди гостей. — И молодому да раннему отказал, и сам чист, как агнец божий! Они с Григорием Кривым — два сапога пара!

Бояре с дворянами пировали три дня, а молодежь устроила себе многие потехи в поле. Потом поехали в Москву и венчали молодых в соборной церкви Успения пречистыя Богородицы. Остальные дни праздновали в доме Львова, ездили по домам всех Львовых и Волконских. Царь Михаил Федорович приходил на пир малым выходом, был весел и говорил боярам:

— Прячьте девок от татар и Волконских князей! Вона, сколь еще князей неженатых!

На Москве давно не было такой веселой свадьбы. Княгиня Марфа Владимировна отдала под руку княгини Настасьи Алексеевны поместья и вотчины, приказчиков и дворню, а сама, отрешившись от забот, нашла покой в Новодевичьем монастыре.

Настасья Алексеевна стала хорошей хозяйкой, держала дом в достатке, а людей в страхе божьем. Князь Федор ее любил, и она его жалела.