— Справедливо! — промолвила Зора, жена охотника Желтого Клыка.
— Нет! — отчетливо сказал Большой Орел, вождь. — Гордый Лунь из пещеры предков слышит наши голоса… Пусть вдова Яна получает еду впереди меня.
Никто не возразил вождю. Только Черный Ворон медленно поднял голову, оглядел охотников у костра, как бы отыскивая среди них того, кто только что говорил, и снова бессильно уронил голову на грудь.
В напряженной, недоброй тишине делила добычу Зурра.
Когда подошла очередь старого Оора получить свой кусочек, он сказал смиренно:
— Пусть эта доля будет принесена в жертву диву Солнца.
Один за другим молчаливо расходились люди по своим углам в обширной пещере.
У огня остался только вождь. Он задумчиво поправлял головешки в костре. К нему подсел Мудрый Аун.
— Позволь, вождь, сказать тебе…
— Говори, Аун, говори, Мудрый.
— Справедливо поступил ты, да во вред племени…
Большой Орел удивленно поднял брови.
— Охотники недовольны. Нельзя защищать слабого перед сильным, когда сам не самый сильный.
— Не пойму я тебя… Сам-то ты?..
— Я стар, немного Новых Солнц видеть мне. А ты вождь, тебе о племени думать… Еще скажу: берегись Черного Ворона. Молод ты, неопытен, не умеешь говорить последним…
Беспокойство охватило вождя. В чем-то прав Мудрый Аун, только в чем — не понять ему.
Мудрый Аун оказался прав. После столкновения вождя со жрецом в племени начались раздоры. При неудаче на охоте люди говорили о молодости и неопытности вождя, осуждали его.
Другие шептались о несправедливости Зурры при дележе добычи, о неправильном толковании жрецом Слова предков. Некоторые высказывали робкое недовольство, когда самую лучшую добычу Черный Ворон забирал для жертвоприношений.
Если раньше Лан и сам не прочь был поохотиться за волчонком, то после своей стычки с Зурром и особенно после того, как отец его встал на защиту Муны и ее матери, ему казалось, будто и он всегда защищал волчонка и его покровительницу.
На другое утро Муна выбрала удобный момент и шепнула Лану:
— Хочешь, покажу, где живет детеныш волка?
— Нет, Зурр может подглядеть. Ты мне скажи, я найду сам и дам ему еды.
Муна заколебалась было, но все-таки решилась.
Лан не сразу пошел к тайнику. Перебрался через ручей, присел на камень, как бы согревая озябшие ноги, огляделся и помчался к поляне.
Логово волчонка находилось в крохотной норе, поблизости от родника.
Вход в нору загораживал большой камень, и найти ее было нелегко.
Волчонок сидел тихо. Как видно, он привык к своему одиночеству.
Лан отвалил камень и заглянул в нору. В темном полумраке светились недобро две зеленоватые точки — глаза зверя.
Мальчик опасался нового нападения. Одной рукой, обернутой шкурой, он собирался загородить выход, если звереныш вздумает удрать, второй — осторожно положил у края норы кусочек рыбы и большую обглоданную кость.
Пленник не сдвинулся с места.
Очень хотелось поглядеть, как звереныш станет есть, но ждать долго опасно, и Лан с сожалением подвинул камень на прежнее место.
Едва стихли шаги, волчонок заскулил в тоске и беспокойстве. От незнакомого угрожающего запаха человека хотелось бежать, но камень у входа не поддавался усилиям звереныша.
От пищи исходил вкусный манящий дух, и в то же время пахло незнакомцем.
Зверек забился в самый дальний угол и затих. Однако в темноте логова запах пищи казался особенно сильным. Близкая еда властно звала его к себе.
Не раз настороженно приближался волчонок к лакомым кускам, мучительно истекая голодной слюной, и, наконец, схватил и уволок в дальний угол рыбу…
Потом долго и сладострастно грыз и ласкал языком большую кость, пока не превратилась она в короткий, не поддающийся зубам обрубок.
Теплая дрема накатила на волчонка. Грезилось ему то мягкое палевое брюхо волчицы-матери, то веселые ласковые руки. И уже мерещилось, будто от рук и от волчицы исходит одинаковый запах — запах мяса и рыбы, съестного.
Когда Лан возвратился, Аун уже поджидал его, сидя у огня. Старик не торопил мальчика, пока тот грелся, не спросил, где он был, только изредка поглядывал на него сбоку своими умными спокойными глазами.
Лан невысок, но крепок телом. Широкий вздернутый нос придает его лицу лукавое выражение. Волосы и брови цвета осенней жухлой травы, глаза внимательные и по-детски смешливые.
