— Надо же! — воскликнула Ата и возмущенно оглянулась на Розамунду. — Так он благодарит нас за то, что мы принесли ему чай.
Он тотчас понял, что попал в яблочко, когда увидел, что Ата демонстративно его не замечает.
— Ата…
Она обращалась только к Розамунде:
— Полагаю, он даже не хочет узнать об ужасном визите этого противного… ну, вашего кузена мистера Берда.
— Ата, позволь мне…
— И о том, что я сказала этой жабе. И о том, что я приказала слугам готовиться к переезду в Лондон. И о том, что доктор из Лондона винит в болезни гостей соленую рыбу или ветчину.
Он прекратил вслушиваться в ее слова, как только Ата подошла ближе. Возможно, все дело было в ярком утреннем свете, или его зрение окончательно восстановилось. Что бы это ни было, у него закружилась голова при виде лица бабушки.
Как сильно она постарела!
Люку, как обычно, не повезло. Зрение вернулось к нему для того, чтобы убедиться: самый дорогой для него человек подошел еще ближе к могиле.
— Извини, Ата, — мрачно буркнул он. — Ты чувствуешь себя лучше?
Она осеклась на полуслове.
— Прежде всего, я хотела бы знать, что происходит, — заявила она после короткой паузы. — Ты никогда не извинялся. Я считала, что ты уже давно забыл, как это делается. И теперь, если не возражаешь, я желала бы знать, в чем причина такой резкой перемены. И если возражаешь — тоже.
— Забудь о том, что я вообще раскрывал рот, — вздохнул Люк.
— Ох уж эти герцоги! — Ата возмущенно всплеснула руками. — Ни на хорошие манеры, ни на почтительное уважение с их стороны рассчитывать не приходится.
— Тебе следовало об этом знать, — лукаво заметил Люк.
— Ладно, — раздраженно поморщилась она. — Люк, у нас серьезная проблема. Хватить болтать. У меня есть ряд идей, но мне нужна твоя помощь, чтобы убедить Розамунду.
— Да?
— Этот неприятный человек — Алджернон Берд — пришел, точнее, торжественно явился, в наш дом во главе шести простофиль, живущих где-то по соседству.
— По какой причине мы удостоились столь высокой чести?
— Понимаешь, они предложили… — Ата закашлялась. — …они предложили, чтобы…
— Они сказали, что я законченная шлюха, — спокойно сказала Розамунда, отведя глаза.
Голова Люка дернулась словно от удара.
— Что? Эти чертовы мерзавцы осмелились произнести это слово в моем доме?
Ата была слишком смущена, чтобы указать внуку на недопустимость употребления столь неподобающей лексики в присутствии дам.
— Почему меня не позвали?
— Тебя позвали! Но лакей сказал, что тебя нет в спальне.
— Но ты, конечно, сказала Берду, чтобы он убирался…
— Люк, многие видели, как ты вез Розамунду на «Сердце Каро», и с ней не было ни одной женщины.
— И не стоит забывать, — добавила Розамунда безжизненным тоном, — что несколько часов спустя я вернулась в весьма живописном виде. Трое свидетелей в порту с восторгом описывали цветные полоски на одеяле, в которое я была завернута. Конечно, мне следовало их поправить, поскольку полоски были все же не на белом, а на кремовом тоне.
Было непонятно, как эта женщина держалась и даже выглядела спокойной.
Вероятно, стыд, который она вынуждена испытывать от общения с семейством Сент-Обин, будет преследовать ее всю жизнь.
— Так, ну и какова была цель визита? — поинтересовался герцог. Его голос дрожал от с трудом сдерживаемой ярости, затопившей его до краев.
— Сообщить, что все предупреждены о моем недостойном поведении. И если некоторые соседи еще надеялись, что долгое уединение после замужества изменило мой характер, теперь стало очевидно, что я всего лишь… как бы это сказать… Короче говоря, люди обеспокоены, что я могу совратить богобоязненное население Корнуолла. Они предложили мне покинуть приход.
— Черта с два ты это сделаешь! — рявкнул герцог, потом взглянул на промокательную бумагу в чернильных разводах, которую держал в руке, скомкал ее и швырнул в холодный камин.
В полной тишине громко тикали часы.
— Ты немедленно выйдешь за меня замуж, и пусть кто-нибудь осмелится бросить в твою сторону хотя бы один косой взгляд!
— Что? — воскликнула Розамунда. Или это была Ата? Подняв глаза, Люк увидел отчаяние на лице бабушки, которое она быстро скрыла под непроницаемой маской.
