— Я хотел доставить тебе удовольствие, — прохрипел он и стал двигаться медленнее, чтобы вернуть себе хотя бы крохи самоконтроля.
— Но это восхитительно приятное безумие!
Он снова опустил голову к ее груди и втянул твердый сосок.
— Да, это чертовски приятное безумие, — выдохнула она.
Люк поднял голову и криво улыбнулся:
— Лучше помолчи. Меньше разговоров, больше безумия.
Он действительно потерял над собой контроль, забыл о необходимости сдерживаться, быть осторожным. Забыл обо всем — о своем прошлом, настоящем и будущем. Для него существовала только одна женщина на свете, и она находилась рядом с ним.
Женщина, которая его любит.
Боже правый, она его любит!
Только по этой причине Розамунда могла отдаться мужчине целиком, как она это сделала только что. Она была очень смелой, таких леди ему еще не приходилось встречать. И хотя мысль о ее любви должна была привести его в панический ужас, заставить бежать, спрятаться, пусть даже в логово самого Сатаны, этого не произошло.
Продолжая двигаться, Люк смотрел на отдавшуюся ему Розамунду и отчетливо понимал, что она проникла ближе к его душе, чем любое другое живое существо в христианском мире. По ее телу пробежала дрожь, едва не отправив его за последнюю черту. Розамунда тяжело дышала открытым ртом, а Люк, желавший доставить ей наивысшее наслаждение, двигался внутри ее все быстрее.
И вот она вздрогнула и забилась в сладких судорогах — признак его полной и окончательной победы.
— Люк, о, Люк, — в забытьи повторяла Розамунда снова и снова, и наконец расслабилась.
Люк сразу остановился, погрузившись в нее. Его разум мутился от острого наслаждения.
— Я даже представить себе не могла ничего подобного! Она потянулась к нему и нежно коснулась губами его рта, тем самым едва не прикончив.
Люк закрыл глаза и сделал еще несколько резких толчков, купаясь в невероятном наслаждении. Розамунда отреагировала, притянув его ближе к себе и прижавшись к нему всем телом.
Он снова почувствовал дрожь, зарождающуюся в глубине ее тела, и сдался. Приподнявшись на локтях, он сделал еще несколько движений и взорвался в ней, с головой окунувшись в бездонный омут чистого наслаждения.
Преодолев последние барьеры, они целиком отдались страсти, на время став одним сердцем, одной душой, одним существом.
Измотанный тем, что так долго сдерживался, Люк всей своей тяжестью лег на Розамунду и несколько секунд не мог пошевелиться. Потом он приподнялся на локтях, откинул с лица тяжело дышавшей женщины влажные пряди и страстно поцеловал.
Она коснулась еще дрожащей ладонью его щеки и осторожно погладила. В ее глазах светилось искреннее удивление.
— Так всегда бывает? — спросила она. Люку стало весело.
— Ну, не совсем…
— О, Люк, все было так чудесно! Но ведь это только для меня, да? Ты должен показать мне, как доставить удовольствие тебе тоже. — Она сделала паузу. — Я точно не знала, что делать, чтобы ты тоже испытал наслаждение. Покажи мне, где я должна тебя ласкать.
Люк застонал и сразу почувствовал, что его плоть, все еще остававшаяся внутри ее, снова твердеет. Розамунда продолжала вопросительно смотреть на него, ожидая ответа.
Вздохнув, он продвинулся глубже.
— Разве ты ничего не чувствуешь? Мне придется связать тебе руки за спиной, если ты рискнешь прикоснуться ко мне. В конце концов, моя выдержка тоже имеет пределы.
— Должна тебя предупредить, — тихо сказала она и, погладив его плечи и спину, привлекла к себе. — Помнится, в десять лет я знала, как завязывать и развязывать все морские узлы, которые были изображены в руководстве по парусному спорту — им занимались мои братья.
Люк усмехнулся. Перед ним была женщина, которая смело смотрела в лицо самым страшным своим кошмарам и смеялась над ними. Что ж, одно он мог сказать с полной определенностью: она ни о чем не пожалеет.
— Розамунда, сейчас надо сделать паузу. Иначе, если мы продолжим, позже тебе будет больно.
Он начал медленно выходить из нее, но Розамунда обхватила его руками и ногами и вернула на место.
— Ничего, это приятные ощущения. Как если чешется спина, а ты не можешь это место достать.
Люк утробно заурчал, и она с новой силой прижалась к нему.
