Его светлость с трудом заставил себя нарушить тишину.
— Миссис Берд! Люк откашлялся. — Миссис Берд!
Он коснулся ее щеки.
— Миссис Берд! Розамунда! Никакой реакции.
Тогда он схватил ее за плечи и довольно сильно встряхнул.
— Розамунда Берд, проснитесь!
— Я не сплю, — сонно пробормотала та, не открывая глаз, повернулась на другой бок и устроилась поудобнее.
Герцог покачал головой. Крепко же она спит, однако! Пришлось сменить тактику. Теперь он решил положиться на соблазнительный запах горячего шоколада. Он обмакнул палец в одну из чашек и провел им по ее приоткрытым во сне губам.
— М-м-м, — замурлыкала Розамунда и облизнула губы розовым язычком.
Люку потребовалась вся его немалая сила воли, чтобы не овладеть этим прекрасным существом.
— Напомните мне, чтобы я никогда не доверял вам вахту, — сухо и довольно громко проговорил он.
Розамунда замерла, открыла один глаз, и через мгновение уже испуганно пряталась под одеялом.
— Боже правый, что вы делаете в моей комнате?! — воскликнула она.
— Зачем же так кричать, миссис Берд? — улыбнулся герцог.
— Если нигде ничего не горит, у вас, должно быть, есть очень серьезная причина, чтобы войти без стука!
Она выглядела шестнадцатилетней девочкой — с рассыпанными по плечам волосами и с краской смущения на щеках.
Герцог тихо засмеялся и подал ей чашку шоколада.
— Без стука? Да я расшиб костяшки пальцев, пока колотил в вашу дверь. Знаете ли вы, что спите как пьяный матрос на берегу?
Ее глаза, и без того огромные, теперь заняли пол лица. Сине-зеленые, словно подернутые дымкой при свете дня, сейчас они казались черными.
— Этого не может быть. Я сплю очень чутко и всегда просыпаюсь при малейшем шорохе.
Люк улыбнулся.
— Возможно, так оно и было в этом… как его… Бастарде-Коттедже. Нет, кажется, это называется Бартон-Коттедж. Но не здесь. Вероятно, на вас повлияла смена обстановки или… шоколад.
Сообразив, что герцог не собирается посягать на ее честь, Розамунда слегка расслабилась.
— Почему вы здесь? Это неприлично! Люк перебил ее:
— Вы забыли о нашей договоренности. Розамунда явно не поняла, о чем речь.
— Я имею в виду поездку верхом в Пенуит, — подсказал он.
— Но ведь еще очень рано! Выезжать надо не скоро.
— Ну, не совсем так. Ата и гости действительно поедут позже. А мы с вами отправимся сейчас.
— Но почему? Кроме того, я вовсе не обещала ехать с вами.
Герцог прищурился.
— Ну хорошо, обещала. Но у меня нет амазонки, и нет соответствующей обуви, и еще нет…
— Моя дорогая, судя по виду ваших туфелек, они только выиграют, если немного отдохнут от ходьбы. Долгая прогулка в седле им не помешает, я уверен.
Розамунда что-то пробормотала.
— Что вы сказали?
— Ничего, абсолютно ничего.
— А мне показалось, я слышал что-то похожее на брань. Еще одна привычка пьяных матросов.
— Вы невозможны!
— Не стану утверждать, что не одобряю ругательств и никогда их не употребляю. В определенных жизненных ситуациях это здорово помогает. — Люк мягко улыбнулся.
— Если вы окажете любезность и оставите меня одну, я встречу вас у конюшен через пять минут.
— О каких пяти минутах идет речь? — осведомился герцог. — О тех, которые мы с бабушкой вчера провели за порогом вашей комнаты, или о тех которые отмеряются часами?
— Они растянутся на годы, если вы не смените тон! Люк подмигнул возмущенной Розамунде и вышел в коридор, ловко увернувшись от полетевшей в него туфли.
У его светлости был план реабилитации иногда скромной, иногда не очень миссис Розамунды Берд. Прекрасный план, который позволит отведать восхитительные плоды, таящиеся под суровой личиной, скрывающей ее истинную сущность. Люку необычайно нравилось подшучивать над этой женщиной, заставлять ее сбрасывать маску сдержанности.
Пока ему не удавалось пробудить в Розамунде неудержимую страсть, открыто провоцируя стыдливую вдову. Он бы многое отдал, чтобы увидеть ее такой, какова она была на самом деле.
И еще больше — чтобы сделать эту женщину в этот момент своей.
Плохо только, что у нее есть чувство юмора; конечно, когда она им пользуется. Юмор — дело серьезное и заставляет его вожделеть эту странную гостью сильнее, чем следовало.
