– Кэсси, – прошептал он, и слово унесло ветром. – Я нашел его, любовь моя. – Он порылся в переднем кармане и вынул смятый клочок белой линованной бумаги. – Я не мог поверить, что ты снова пришла ко мне столько лет спустя. Но я нашел записку у себя на подушке, там, где ты ее оставила.
По его лицу побежали вдруг выступившие слезы.
– Я всегда верил, что ты меня простишь. Правда верил. Ты знаешь, мне пришлось это сделать… это был единственный выход. Ты тогда на меня даже не смотрела, – оправдывался он. – Я пытался сделать так, чтобы ты меня заметила, но ты не замечала. Поэтому мне пришлось.
Кладбище вокруг ожило, мертвые задышали. Ветер набрал силу, прибивал листья к стволам деревьев и высоким надгробиям. Эллиотт крепко сжал бумажку в руке, защищая ее от непрерывного дуновения ночи.
– Я иду, любовь моя. – Он рассмеялся, нервно и в то же время с облегчением. – Мы сможем быть вместе, во веки веков. – Он вытащил руку из кармана пальто и посмотрел на небо. Снег собирался вот-вот пойти. В любой момент. Внезапный порыв ветра швырнул на землю еще одну ветку, она раскололась на сотни щепок.
Через два надгробия от этого места Эллиотт тяжело припал к земле, его пальцы сомкнулись вокруг резины на рукояти пистолета, зафиксировались на ней. Единственный выстрел эхом прокатился по кладбищу, и буря поглотила его. Ошметки блестящей мозговой ткани взметнулись в воздух и, обдав труп, смешались со щепками. Размозженная голова наклонилась вбок, вывалив еще больше блестящего серого вещества на холмик, покрытый травой.
Кремовая полоса лунного света на мгновение пронзила темноту и тут же исчезла. Скомканный клочок бумаги – исписанный рукой самого Эллиотта, – оказался во власти ветра, и высящиеся вокруг деревья вновь обрели партнеров в танце. И пошел снег.
Кевин Куигли. Шаг в огонь
Череп, надетый на кол и взиравший на мальчишек пыльными глазницами, не был похож на человеческий.
– Что это? – спросил Джонни у Чипа, со страхом указывая на мертвую голову.
– Может, горилла, – ответил тот, передернув плечами. Джонни немного успокоился. В свои десять лет Чип был умником.
– Не знаю, Чип, – возразил Бобби, все еще глазея на большую штуковину. – В прошлом году явидел черепа обезьян в учебниках биологии, и это на них не похоже.
Джонни посмотрел на Чипа – сперва тот, кажется, рассердился, но потом слегка улыбнулся и сказал:
– Это просто череп. Он вас не укусит.
Бобби посмотрел на него:
– Да, наверное.
Чип продолжил:
– Хорошо, а теперь – вперед. Не хочу всю ночь стоять в очереди.
Мальчишки зашагали к воротам. Джонни почувствовал, как внутри у него все задрожало – то ли от страха, то ли от предвкушения, – едва они прошли под вывеской «МИР КОШМАРОВ». Наверное, будет здорово.
О господи, ярмарка! Аромат сладкой сахарной ваты – густой, словно облако. Крики зазывал: «один зеленый!», «смех, смех, смех!», «Три попытки – тебя ждет приз!». Высокие, неуклюжие твари с ужасными мордами, которые были просто мужчинами в великанских костюмах и все равно пугали. Хот-доги, гамбургеры, жареный арахис и пончики, так и умолявшие: «Купи меня, съешь меня». Джонни обожал ярмарки. Все – даже взрослые – приходили сюда, чтобы поразиться, испугаться или обрадоваться. Ярмарка была волшебным местом. Он не мог рассказать об этом Чипу или даже Бобби, но чувствовал ее магию всем сердцем. В волшебном месте он словно и сам становился волшебником.
Все были согласны, что лучшая часть любой ярмарки – Дом Страха. Тьма и ужас, со смехом вспоминавшиеся при свете дня. Однажды на окружной ярмарке в Скаттерсборо Джонни и Бобби вместе прокатились по одному из таких домов. Когда гигантское лицо Дракулы вспыхнуло во тьме и склонилось над ними, Бобби начал кричать. Снаружи он пытался убедить Джонни, что просто хотел напугать его, но тот не поверил. Рассказал все Чипу, и они несколько месяцев дразнили Бобби.
Затем случилось нечто поразительное. Они смотрели телевизор у Чипа и увидели рекламу шоу «Мир Кошмаров». Носились по дому, боролись и хохотали, пока живот не заболит, но замерли, когда начался ролик.
– Вам нравится пугаться? – раздался из телевизора низкий, скрипучий голос. Они переглянулись. На экране к ним приближался парень в костюме оборотня. Глаза Джонни округлились. Да, конечно, ему это нравилось.
