– Ну, вот мы и пришли, друзья,
На лестницу – вперед,
Откройте дверь, шагните внутрь,
А там вас ужас ждет!
Они стояли у лестницы, если так можно было назвать несколько ступенек, ведущих на крыльцо. Впереди виднелась огромная, ветхая, чуть покосившаяся дверь. Над ней на старой посеревшей стене пылали ярко-желтые слова: «ШАГ В ОГОНЬ».
В животе Джонни что-то булькнуло и содрогнулось. Он почувствовал, что его вот-вот вырвет. Ла Рю взлетел по ступеням и, яростно улыбаясь, распахнул дверь:
– Коль ты не трус, войди, прошу, внутри такая жуть, – хихикнул он. Чип медленно поднялся на крыльцо, замер у открытой двери и с сомнением оглянулся на Джонни.
– Давай, давай, – сказал Ла Рю, все еще улыбаясь, хотя уже не так широко: – Смелей, вперед, скажи, малыш, чего ты ждешь?
Чип отвернулся, глубоко вздохнул и шагнул за порог. Его тут же поглотила тьма.
«Беги! Прямо сейчас!» – кричал внутренний голос. Джонни бросился по ступенькам следом за другом, ввалился в дом и налетел на Чипа прежде, чем в голове раздалось: «Да в другую же сторону!»
Бобби с криком:
– Постойте, ребята! – вбежал в дом последним и налетел на них в маленьком темном коридоре.
– Слушайте, – прошептал Чип слева от Джонни. – Он пустил нас без билетов.
Дверь за ними захлопнулась, и они оказались в полной темноте. Все трое закричали, и им ответил призрачный, доносившийся снаружи голос мистера Ла Рю:
– Попались в клетку, глупыши,
Сработал хитрый план…
Джонни вдруг понял, что он – просто испуганный ребенок, а родители понятия не имеют, куда его занесло.
– Малы, как мышки, и свежи,
И есть уже пора.
– Что? – выдохнул Бобби, цепляясь за Джонни. – Это часть шоу?
– Ш-ш-ш, – зашипел Чип. Бобби умолк, и Джонни различил какой-то звук под высоким невидимым потолком… Кажется… что-то шелестело, как японские веера, которыми его мама любила обмахиваться летом. Звук был тихим, но отчего-то зловещим.
И правда, как веера: шур-шур-шур во тьме.
– Пойдем отсюда, – хрипло сказал Чип. Они двинулись прочь от двери. Джонни на ощупь пробирался по черному, как смола, коридору. Его пугливое сердце сжималось от страха, а внутренний голос кричал: «Беги! Беги!» Он хотел ответить Бобби. Нет, это не часть шоу. Это взаправду.
Вдруг впереди что-то лязгнуло, вспыхнул свет. Теперь они увидели, где оказались – в закопченном коридоре с обугленными половицами и лохмотьями обгоревших обоев на стенах. Прожектор стоял на полу в самом его конце и светил в потолок.
Другой фонарь зажегся с таким же лязгом, но гораздо ближе – его луч тоже взлетел к стропилам. Вокруг было тихо, только сверху доносилось размеренное шур-шур-шуршание.
«Что это?» – пискнул голос в голове Джонни.
«Беги!» – вскричал другой, так же нервно, как первый.
Благоразумие едва не победило: еще немного, и он толкнул бы друзей, заорав: «Ходу! Бежим!» Но ему было одиннадцать, и любопытство оказалось сильнее.
Он поднял глаза. Они все так поступили.
А потом на них обрушились мотыльки.
Джонни завопил, распахнув глаза, глядя, как крохотные летающие твари спускаются с потолка. Их были сотни, нет, тысячи – мягкие, тонкие, как бумага, крылышки молотили по воздуху. Волна за волной, они снимались со стропил, и трепет миллиона крыльев заглушали только крики его друзей. Единственные внятные слова раздались слева. Чип орал: «Бегите, бегите!»
Сначала Джонни не мог двинуться с места. Не мог отвести круглые испуганные глаза от гигантской серой массы, шелестевшей наверху. Не мог отвернуться, ожидая, когда она опустится на него, гадая, что будет потом…
Затем Чип дернул его за рукав, и он оторвал взгляд от мотыльков. Лица Чипа и Бобби были бледными – в искусственном свете мальчишки побелели как снег. Оба были в ужасе.
– К двери! – закричал Чип, и мотылек врезался ему в щеку. Он прихлопнул насекомое, размазав его по коже.
– Вот мерзость! – сказал Бобби, и пару секунд Джонни просто глядел на друга – вернее, на отвратительное красно-коричневое пятно у него на щеке. Затем появились новые мотыльки, врезаясь в него, как маленькие снаряды. Джонни втянул голову в плечи, прикрыл руками, чтобы защититься, и побежал обратно – к двери.
