Слэйд глубоко вздохнул.
— Я не умею быть отцом, Марк. У меня самого его не было, я даже не бывал в семьях, где есть отцы. Тебе нужен кто-нибудь поопытнее.
Карие глаза мальчика смотрели укоризненно.
— Ты бы мог быть настоящим папой, если бы захотел. Я уверен. Тебе просто не хочется.
— Тут должна сказать свое слово и твоя мама, — сказал Слэйд, решив играть честно.
— А ты ее уговори. Я уверен, она согласится.
Не успел Слэйд собраться с мыслями, чтобы ответить с достоинством, как снизу его позвала Эмили:
— Слэйд, к телефону. Твой брат.
— Поговорим об этом позже. — Слэйд пошел вниз, встревожено думая, что могло случиться в Денвере.
Но ничего особенного не произошло. Просто Хантера выписали из больницы, и он сообщил Слэйду, что ему не сидится на месте. Доктор не рекомендовал ему оставаться одному, и он жил сейчас у родителей.
— Когда ты сможешь вернуться в Денвер? — спросил Хантер.
Слэйд взглянул на Эмили, сидевшую в гостиной с Амандой на руках.
— Еще не знаю, сообщу тебе через несколько дней.
Повесив трубку, Слэйд вошел в гостиную.
— Все в порядке? — поинтересовалась Эмили, подняв на него глаза.
— Да, Хантера выписали из больницы, он идет на поправку. Ему не терпится вернуться к себе.
После разговора с Марком у Слэйда было тревожно на душе.
— Мне бы хотелось купить Марку тот велосипед.
— Зачем такой щедрый подарок?
— Я чувствую, что предал его, уехав.
— Думаешь, велосипед исправит дело? — усмехнулась она.
Она сказала это так, будто он пытается откупиться!
— Черт возьми, Эмили, я и сам не знаю! — признался Слэйд.
— Ты сказал Марку, что уезжаешь?
Отъезд. Это слово прежде не вызывало в нем никаких эмоций. Как и сама мысль о перемене мест.
— Нет еще.
— Завтра начну складывать вещи. Агент привезет трех покупателей в понедельник. Он считает, что за умеренную цену можно будет продать ранчо без особых проволочек.
— Мне бы хотелось, чтобы ты еще раз обдумала мое предложение.
Она решительно мотнула головой.
— Я не могу пойти на это, Слэйд, не могу. — Эмили посмотрела на ребенка. — Я хочу начать новую жизнь. Так будет лучше для всех.
У Слэйда сжалось сердце — как бы ему хотелось… Однако все благие намерения отступают под натиском реальности.
— Пойду, займусь лошадьми, — пробормотал он.
У Эмили вырвалось рыдание в тот момент, когда за ним закрылась дверь. Ей не хотелось, чтобы Слэйд уезжал; ей даже думать не хотелось, что придется жить без него, но не могла, же она держать его за высоким забором! Он предложил ей деньги, чтобы сохранить ранчо, но ей нужны не деньги.
Ей нужен он.
Но как попросить его остаться? У него теперь брат в Денвере. Да и сам он еще не скоро угомонится, осядет где-нибудь.
Если это вообще произойдет.
На чердаке лежали вещи, навевающие воспоминания. Эмили, сдерживая слезы, на другой день начала разбирать то, что годами складывалось ее отцом и ею. Кончилось дело тем, что она попросту уселась на пол и разревелась. Она плакала, потому что отец никогда не увидит своей внучки. Плакала, потому что всем сердцем была привязана к этому дому и земле, и еще потому, что любила Слэйда и мечтала об ответной любви, понимая, что мечтам ее не суждено сбыться.
Наконец Эмили со вздохом поднялась и смахнула слезы с лица. Так дело не пойдет. Или плакать, или укладываться. Она знала наверняка, что возьмет трубки отца — они еще пахли его табаком. Еще ей хотелось взять его старые инструменты, которые он собирал многие годы. Но все это надо тщательно упаковать. Эмили захватила с собой на чердак несколько ящиков для вещей, но забыла взять старые газеты.
Она спустилась вниз и увидела Марка.
— Можно мне пойти в амбар помочь Слэйду?
— Послушай-ка, зайди в сарай и принеси несколько газет, а я пока приготовлю горячий шоколад. Отнесешь его потом Слэйду.
Марк радостно закивал и стремглав помчался одеваться. Эмили выглянула в окно: снег ослепительно сверкал на солнце, с крыш амбара и сарая свисали сосульки. Правда, синоптики снова обещали назавтра сильный снегопад, что было бы некстати. Чем скорее клиенты агентства недвижимости увидят ранчо, тем скорее его можно будет продать.
И тем скорее уедет Слэйд, подсказывал здравый смысл.
