— Я в безвыходной ситуации, дорогая, и не смею никому об этом рассказать.
Мейбл подняла голову, взгляд у нее был растерянный. Элизабет достала из шкафа чистое полотенце и деликатно вытерла ей слезы.
— Нечасто мы оказываемся вдвоем на кухне, ма, тем более в три часа ночи, — шутливо заметила она. — Грех этим не воспользоваться. Расскажи, что тебя так мучит. Я давно уже не ребенок.
— Но ты еще так молода, Лисбет! И даже если две недели ты побыла замужней женщиной, ты все равно еще очень наивна. Я не могу поделиться с тобой тем, что отравляет мне жизнь.
Элизабет приняла решение в пользу искренности. Налила себе молока, присела рядом с Мейбл.
— Жаль тебя разочаровывать, ма, но наша с Ричардом связь началась задолго до помолвки — примерно год назад, в Шаранте.
— Что ты подразумеваешь под словом «связь»?
— Мы были любовниками. Встречались в трактире, в Монтиньяке, где живут Дюкены. Я много месяцев ухаживала за бабушкой и вскоре после похорон отдалась Ричарду.
Мейбл кивнула, потом заключила молодую женщину в свои объятия.
— Выходит, разлука с ним для тебя мучительнее, чем я могла предположить, — вздохнула она. — Милая моя крошка, я так тебе сочувствую! А сама рыдаю из-за ерунды.
— И эта ерунда связана с твоей подругой Скарлетт?
— Да. Я в растерянности. Но раз у тебя хватило духу сказать правду, скажу и я. Помнишь тот день, когда я осталась у нее на обед? Ну, когда она плакала…
— Конечно помню, ма. Рассказывай!
— Мне показалось, Скарлетт приятно, что я ее утешаю. Она взяла мои руки, стала их целовать. Можешь представить мое замешательство. И тут она начинает говорить, как сильно влюблена в меня, как терзается, если мы не видимся по многу дней подряд. Не буду пересказывать тебе все ее пламенные речи. Я попросила ее успокоиться и все мне объяснить.
Элизабет глотнула молока. Она слушала молча, давая Мейбл возможность продолжить рассказ.
— Скажу, что я, в свои сорок три, уже знаю, что так бывает, — Эдвард рассказывал. В первые годы брака мы много бывали в свете, и манеры некоторых дам, да и мужчин тоже, меня… как бы это сказать… удивляли. Оказалось, они увлекаются представителями своего пола. Скарлетт из их числа и очень от этого страдает. Осуждать ее я не могла, она и без того несчастна. Теперь ты знаешь все. Лисбет, скажи что-нибудь! Боже мой, ты шокирована, да?
— Нет. Ричард мне тоже об этом рассказывал, — соврала Элизабет.
— Пожалуй, о таких вещах чем раньше узнаешь, тем лучше… Но ты не тревожься, я сказала Скарлетт прямо: со мной ей надеяться не на что. Я обожаю моего Эдварда. И он ни в коем разе не должен об этом узнать. Никогда! Ведь все-таки речь идет о любви. И в душе мне было даже приятно, что кто-то испытывает ко мне столь сильные чувства, пусть даже это женщина.
— Так почему же, ма, ты тогда плачешь?
— Это все от нервов, дорогая. У нас был очень насыщенный день. И я, как твой дядюшка, выпила больше обычного.
Элизабет еще долго сжимала Мейбл в объятиях, думая о странном сне, от которого она пробудилась, будучи буквально в нескольких мгновениях от оргазма.
— Ма, если можно, не общайся больше со Скарлетт Тернер, — мягко попросила она. — Иначе это кончится бедой для нас всех. Я в этом уверена.
— Об этом можешь не тревожиться. Лисбет, вчера вечером Скарлетт сказала, что переезжает. И, скорее всего, уже в октябре. Ее квартирой заинтересовался какой-то банкир. Я восприняла эту новость спокойно и только потом, вечером, поняла, как мне ее будет не хватать. Я очень привязалась к Скарлетт, ведь раньше у меня подруг не было. Я понимаю, что грустить нечего, но… Прости, что досаждаю тебе своими признаниями.
— Мне не за что тебя прощать, ма. Но мне почему-то кажется, что ты рассказала не все.
— А! Ты ведь всегда знаешь, когда человек врет… Лисбет, это правда, о главном я умолчала. Я подозревала о наклонностях Скарлетт, но виду не подавала. Последние пару месяцев я позволяла ей быть с собой очень ласковой, фамильярной. Целуя меня в щеку, она часто касалась и моих губ, а меня это забавляло и даже будоражило. Границ приличия она не нарушала, и я притворялась, что ничего не понимаю, пока однажды утром не вошла в ту темную комнату и не увидела те страшные картины на стенах. Скарлетт напугала меня, она была так холодна, так рассержена!
