— Хватит одного, Скарлетт! И попозже, когда пройдет боль утраты. Чш-ш-ш, она уже тут!
Элизабет остановилась возле столика, за которым сидели две дамы. Щеки ее раскраснелись от долгой ходьбы. Она сложила зонтик и села напротив Мейбл.
— Дорогая, ты не очень утомилась? — спросила та. — Во вторник ты вернулась такой усталой.
— Вы так самоотверженно заботитесь о бедных сиротках! — подхватила Скарлетт.
— В общении с детьми я обретаю душевный покой, мадам, — просто отвечала Элизабет. — У милосердных сестер[29] столько работы! Младенцев подбрасывают ежедневно. Вот и сегодня трижды позвонили в дверной звонок, и оказалось, что на пороге — корзина с малышом. Слава Богу, что Нью-Йоркский приют для подкидышей[30] сумел-таки организовать собственные «сиротские поезда». Через неделю уйдет очередной состав. Я помогаю шить приданое для самых маленьких.
— Но ведь это в Бронксе! — удивилась Скарлетт. — Будьте осторожны, в этом районе много опасных мест.
— Это я знаю по опыту, мадам. Отца убили у меня на глазах в таком вот «опасном» переулке. Забили до смерти. В городе полно бандитов, и обитают они не только в Бронксе. Но днем, полагаю, мне опасаться нечего. Приют находится рядом с Академией Маунт-Сент-Винсент[31], учебным заведением для женщин. В октябре, если все будет благополучно, я хочу пройти там несколько курсов.
— Если все будет благополучно? Лисбет, что вы под этим подразумеваете? — спросила миссис Тернер в своей великосветской — и с оттенком иронии — манере, к которой она чаще всего прибегала в общении с Элизабет.
Мейбл внезапно заерзала на стуле, смущенно заозиралась. Она понимала: нужно на время оставить своих спутниц наедине, но под каким предлогом?
— А, кажется, это Перл, племянница Эдварда, с женихом! — воскликнула она, вставая. — Приглашу их за наш столик. Лисбет, закажи, пожалуйста, чай на пять персон. Мы со Скарлетт, пока тебя дожидались, пили лимонад.
И она поспешила прочь по аллее, обрамленной богатыми цветочными клумбами.
Элизабет не оставила вопрос миссис Тернер без ответа:
— Я подразумеваю, мадам, что каждый день смогу спокойно отлучаться из дома. Я не хочу оставлять ма с вами одну. Простите мою откровенность! Но вы ведь вскоре покидаете Дакота-билдинг, и я надеюсь, Нью-Йорк тоже.
Серо-голубые глаза Скарлетт полыхнули гневом, накрашенные губы неприятно искривились.
— Лисбет, какая вас муха укусила? Я думала, у нас отношения налаживаются. И, похоже, ошиблась.
— Вы все правильно поняли, мадам. Один раз я вас уже пожалела, но этого больше не будет.
— Раз так, знайте: впредь я не стану терпеть вашу дерзость. И никуда не уеду. Отправляйтесь на свои курсы, госпожа студентка, а Мейбл пусть одна сидит дома! Но не тревожьтесь, я сумею ее утешить.
Элизабет, внешне — само спокойствие, наблюдала за тем, как миссис Вулворт,
Перл и высокий мужчина разговаривают метрах в ста от бювета. Что ж, еще пара минут у нее есть…
— Я просто уверена, что вы ретируетесь из города, миссис Тернер, — улыбнулась она. — И я смогу наконец вздохнуть свободно.
Скарлетт сменила тактику. Она тоже заулыбалась, но странной, чуть ли не сладострастной улыбкой.
— Вы обворожительны, Лисбет. Намного интереснее, чем ваша ма! Наверное, причина тому французская кровь, — сладким голосом прошептала она. — Как же я могу уехать, расстаться с вами?
Она протянула руку и легонько погладила молодую женщину по руке.
— Не прикасайтесь ко мне! — едва слышно распорядилась Элизабет. — Я уже знаю, что вы собой представляете, миссис Тернер. И уверяю, скоро вы получите по заслугам!
— С этого места — поподробнее, юная леди, — насмешливо отозвалась Скарлетт. — Или, может, вы рискнете обсудить со мной мои грехи наедине, в моей квартире?
— Я не боюсь, мадам. Я встречала людей и пострашнее, чем вы, — отвечала Элизабет. — Я приду в субботу, во второй половине дня. Родителей как раз не будет дома.
— Ах, ваши дорогие родители, которые вас так и не удочерили! Вы очень снисходительны к тем, кто относится к вам, как к joujou précieux[32].
Эти два слова по-французски Скарлетт произнесла с ехидцей. И прибавила тихо, словно предвкушая удовольствие:
