— Мсье Моро заметил, и Луизон тоже, — отвечала домоправительница Вулвортов. — Вы вернулись к аттракциону бледная как полотно, и пока мы полдничали, почти не улыбались.
— Знали бы вы, что сказал мне тот человек с медведем! Мне было не до улыбок. Норма, мне нужно поговорить с ма. Не дожидаясь возвращения свекра. Срочно!
Элизабет рассказала Бонни о том, что обратилась к детективу, а потом разоткровенничалась и с Нормой.
— Мистер Джонсон на днях приедет, и лучше подождать, чтобы иметь на руках доказательства.
Они вошли во двор Дакота-билдинг, не встретив при этом швейцара. Элизабет с тревогой посмотрела на окна верхнего этажа.
— Скарлетт Тернер — никакая не оригиналка и не чувствительная особа, как говорит ма, — проговорила Элизабет вполголоса. — Дрессировщик говорил расплывчато, но главное я поняла: он служит посредником между какой-то бандой и этой женщиной. Подробностей я не добилась. Он сказал: «Ради вашего же блага».
— Боже правый! Банда! — испугалась Норма. — Какой толк головорезам от этого странного старика? Я слышала, в Нью-Йорке банды по-настоящему воюют между собой.
— Они состоят из преступников, верно?
— Да, и часто это иммигранты, которые приехали из Азии, Италии или с Сицилии. Но какие могут быть дела у миссис Тернер с бандой?
— Денег у нее много, и она нанимает на время молоденьких девушек — для своих удовольствий, — пробормотала Элизабет, ужасаясь тому, что произносит такое вслух. — Это все, что я знаю.
Норма увлекла ее в холл, к лифтам, которых здесь было четыре.
— Хорошо, что развлекается она точно не здесь, в Дакота-билдинг, — тихо проговорила она. — Все равно кто-то бы узнал. Встречи происходят в гостинице или где-то еще.
— Да, Норма, я тоже так думаю. Это отвратительно, гадко! Ма больше не будет принимать Скарлетт у нас, я этого не допущу.
— Может, рассказать мистеру Вулворту?
— Нет. Па устроит скандал, может даже упрекнуть ма, что она недостаточно прозорлива. Теперь, когда я снова со своими приемными родителями, я хочу сберечь их счастье. И вы правы, Норма. Я сначала переговорю с мистером Джонсоном, а потом уж решу, как быть. А пока идемте в кухню и выпьем по чашечке вкусного чаю!
Желая друг друга подбодрить, женщины обменялись улыбками, но веселья им это не добавило.
Элизабет проснулась среди ночи с рвущимся из груди сердцем, мокрая от пота. Поспешно зажгла прикроватную лампу и встала.
— Где мой блокнот? Ах да, в третьем ящике письменного стола!
Все еще удивляясь своему сну, Элизабет дрожащим пером изложила его на бумаге. Но успокоиться не получалось. Она была возбуждена, тело изнывало в сладостном томлении. Щеки у Элизабет горели, и ей было ужасно стыдно.
— Ну нет, этого точно не будет! — Она была категорична, но во рту предательски пересохло. — Я просто переволновалась. Слишком много впечатлений…
Схватившись рукой за крестильный медальон матери, она перечла написанное.
Хотелось вырвать страничку, смять. Чтобы побороть искушение, она закрыла глаза и стала молиться Пресвятой Деве. Жар в крови стал понемногу угасать.
— Все это объяснимо, — прошептала она. — Я так молода, а уже потеряла мужа! О Ричард, если б ты был рядом!
Ее тело жаждало ласк, поцелуев, того захватывающего момента, когда мужчина и женщина сливаются в одно на пути к экстазу…
— Это все проклятый сон виноват! — прошептала она, убирая блокнот обратно в стол.
Чтобы успокоиться, Элизабет вышла из спальни и отправилась в кухню за стаканом прохладного молока. Мейбл с Эдвардом вернулись из Бруклина рано, и они втроем поужинали и прекрасно пообщались.
«Ма так хохотала, рассказывая, как Бонни тащила дядю Жана вверх по ступенькам за воротник пиджака! Надо будет написать дедушке Туану. Пусть знает, как прошла свадьба его младшего сына!» — думала она.
Босоногая, она шла бесшумно, и все же ей казалось, что в тишине темного холла ее шагам вторят еще чьи-то шаги. Элизабет оглянулась — никого. Поэтому она вздохнула с облегчением, услышав явственный шум в кухне, где горел свет. Она открыла дверь и увидела Мейбл, которая сидела, опершись локтями о стол, с бокалом спиртного.
— Лисбет? Ты?
— Ма? Ты плачешь? Что случилось? За ужином ты была такая веселая!
