Гуго Ларош отступил на шаг, чтобы налюбоваться ею вдоволь. Для Бонни у него не нашлось ни единого приветственного слова. Та, пользуясь моментом, присмотрелась к нему. В профиль, по мнению Бонни, Ларош напоминал хищную птицу. Свои все еще каштановые, вьющиеся волосы он стриг очень коротко, зато носил усы, и его впалые щеки отчасти прикрывали посеребренные сединой бакенбарды.
- Плавание прошло благополучно? Ты не страдала от морской болезни, Элизабет? - в лучших светских традициях осведомился он.
- Нет. Дедушка, вы меня не поцелуете? - удивилась девушка.
Вопрос застал Лароша врасплох. Его учили не афишировать свои чувства на людях, родители считали это плебейством. Адела негодовала, стоило ему проявить нежность, хотя на самом деле ей это было приятно.
- Я так волновалась, представляя нашу встречу, - продолжала девушка. - Ведь в детстве я вас ужасно боялась.
Она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку. После секундного колебания он, с крайне смущенным видом, обнял внучку.
- Наш поезд отправляется меньше чем через час, так что поторопимся! - сказал он, быстро опуская руки. - Хорошо, что ты говоришь по-французски, мое дорогое дитя, пусть и с легким акцентом.
Элизабет отметила про себя, что только теперь дед решился поздороваться с Бонни. Гувернантка кивнула в ответ.
- Здравствуйте, мсье! Для меня большая радость приехать во Францию и познакомиться с вами.
- Я тоже рад вас видеть, мадам. Спасибо, что опекаете мою внучку. Идемте! Я зарезервировал купе, там нас никто не побеспокоит. Я устаю от толпы.
Авторитарным жестом Ларош указал в сторону железнодорожных путей. Элизабет не была ни разочарована, ни довольна. В мыслях - странная пустота, и она испытывала какое-то двойственное чувство… Однако она позволила увлечь себя потоку, уносящему ее назад, в Шаранту.
- А как же мистер Джонсон? - шепнула ей на ушко Бонни.
Напрасно она искала его глазами среди путешественников, обступивших их со всех сторон.
- Дедушка, вы не станете ждать мистера Джонсона? Кажется, вы должны были выплатить ему какие-то деньги здесь, в Гавре.
- Что за блажь, Элизабет? - возмутился Ларош, непритворно удивленный. - Ты хочешь сказать, он приплыл с вами на «Турени»?
- Это правда, уверяю вас. И Бонни может подтвердить. Он следил за тем, чтобы со мной ничего не случилось, - по вашей просьбе. Дедушка, вам не стоило тратить такие деньги.
Лицо землевладельца стало еще более суровым. Он задышал, сильно раздувая ноздри, что было ему свойственно, словно желая вдоволь надышаться морским воздухом.
- Элизабет, этот человек вам солгал. Одно я знаю наверняка: я заплатил агентству Джонсона все, что им с меня причиталось, причем еще две недели назад, так что этим господам я больше ничем не обязан. Пусть этот американец катится к дьяволу! Наверняка он приплыл во Францию скрытно, по своим делам, которые нас, слава богу, не касаются.
С этими словами Гуго Ларош направился к вокзалу. Словарный запас у Бонни был невелик, и французский эквивалент слова «скрытно» показался ей таким забавным, что она невольно заулыбалась.
Элизабет была куда серьезнее. Девушка испытывала смутную тревогу. Это избитое «К дьяволу!», используемое, чтобы избавиться от нежелательной особы, пробудило в ней болезненные воспоминания.
«Накануне нашего отъезда, за ужином в замке, мне показалось, что я вижу дьявола. А это был он, мой дед, - глаза сверкают, он кричит и размахивает руками…»
Она решила об этом не думать, в который раз упрекнув себя в излишней чувствительности. Прошло много лет, ситуация изменилась. Идя рука об руку с Бонни, она думала о том, что Ричард Джонсон пошел на серьезный обман, и о том, как гадко он с ней обошелся. Инстинктивный страх заставил ее содрогнуться. Она спросила себя, зачем детектив выдумал эту историю и что собирается делать во Франции.
«Может, он и правда не хочет со мной расставаться, - сказала она себе. - И, может, даже сядет на тот же поезд, что и мы».
Бонни заметила, что Элизабет часто оглядывается и лицо у нее встревоженное.
- Мадемуазель, не волнуйтесь, я рядом, - шепнула она, принимая воинственный вид.
