В тот же день, 14 января 1897 года, в конюшне замка Гервиль
Дождь наконец прекратился после недели затяжных ливней. Луч солнца пробился сквозь маленькое окошко и позолотил обнаженное плечо Мариетты. Жюстен чмокнул ее в это место, где кожа была такой нежной и теплой.
- Побудь еще чуть-чуть, - попросил он.
Молодая прачка, приходившая в замок работать три дня в неделю, приподнялась на локте - растрепанная, улыбающаяся. Потом откинула простыню и села, прикрыв руками свои заостренные грудки с розовыми сосками.
- Не могу. Если приду домой поздно, отец упреками изведет, - возразила она.
- Мариетта, я хочу тебя еще, - не сдавался Жюстен, на котором была одна лишь длинная рубашка.
Она притянула его голову к груди, которую он тут же принялся осыпать поцелуями. Они встречались в конюшне, на просторном навесе для сушки сена, где были обустроены две комнатушки с перегородками из грубо сколоченных досок. Гуго Ларош, как и его отец ранее, селил здесь своих конюхов.
- Тут спокойно, никто по лестнице взбираться не станет, - задыхаясь, пробормотал Жюстен, лаская ее задок. - Скажешь отцу, что пришлось утюжить белье после стирки. Не придет же он проверять!
- Нет, конечно! - прыснула девушка. - Твоя правда! Позабавимся еще.
Мариетта, блаженствуя, стиснула его в объятиях. Тело у парня было мускулистое, кожа - смуглая и очень нежная. Он, пользуясь моментом, вошел в нее одним резким движением, заставив застонать от удовольствия. Эта любовная схватка длилась дольше, чем в первый раз, и повергла их в сладкое небытие, чего оба жаждали.
- Ну, теперь точно пойду! - сказала девушка, с трудом переводя дыхание.
Жюстен скатился с нее на простыню, попутно успев поцеловать девушку в шею.
- Надо же, какой ты ласковый! - изумилась она, поспешно собирая одежду, сброшенную в изножье постели примерно час тому назад. - И красивый.
- Спасибо, хвалят меня нечасто.
- Странно… Хозяин тебя привечает. Старик Леандр с моей матерью толковали про это на днях, в прачечной.
- Мсье Ларош мною доволен, но я ничего такого особенного не делаю. Я просто люблю лошадей.
Он потянулся с довольным видом, как сытый кот. Мариетта с нежностью на него посмотрела.
- А вдруг я от тебя понесу? Рассердишься? - с тревогой спросила она. - Мы часто этим занимаемся, может случиться.
- Тогда поженимся, потому что понятие о чести у меня есть, - искренне ответил Жюстен.
Она встала, чтобы натянуть застиранное зеленое саржевое платье. Белокурые волнистые волосы рассыпались по плечам и спине, доходя до самых ягодиц.
- Ну, как по мне, так лучше б за Бертрана, - пробормотала девушка. - Он меня невинной взял, да и имущество у него кое-какое есть. После смерти отца получит надел земли и дом. И не придется мне стирать белье госпожи Аделы.
- Если так, люби своего Бертрана, а ко мне больше не приходи, - огрызнулся Жюстен, чья мужская гордость была уязвлена.
- Ну, не злись, - сказала Мариетта. - Ты мне тоже нравишься, но только зарабатывать на жизнь тебе приходится своим трудом. Бертрану, тому вот не повезло: по жеребьевке попал в солдаты.
Взгрустнувшая Мариетта взялась зашнуровывать свои стоптанные, серые от пыли башмаки. Жюстен тоже стал одеваться.
- Меньше чем через два года и я пойду рекрутом, а потом, если выпадет жребий, то и на пять лет в армию[46], - сказал он. - Мадлен больше не сможет врать хозяину. Не возьмут же меня без документов!
- Вот уж заноза эта Мадлен! Даже не верится, что она твоя тетка. Ты не волнуйся, я твой секрет ни за что не выдам. А еще, знаешь, хозяин наверняка купит тебе замену, если жребий падет на тебя. Не захочет лишаться своего конюха.
Она подмигнула Жюстену, на ходу заплетая косу и пряча ее под белым чепцом. Потом очень тихо спросила:
