То была устоявшаяся традиция трансатлантических плаваний, и касалась она представителей высшего света. Мейбл рассказала о ней Элизабет перед отплытием, на пристани. Элизабет пообещала капитану подумать - как и полагалось благовоспитанной девице.
«Я не брошу Бонни одну, тем более что ей нездоровится, - сказала она себе. - Жаль, что ей приходится сидеть взаперти, в каюте. Вчера пассажирам сообщили, что возле судна появились киты, и их действительно было множество».
Она как раз мысленно представляла себе огромных млекопитающих, которые какое-то время сопровождали пароход, когда вдалеке, на противоположном конце верхней палубы, появилась Бонни. Лицо у миловидной тридцатилетней женщины сегодня было румяное, взгляд ожил, и на ногах она держалась куда тверже.
- Я выздоровела! - гордо сообщила гувернантка. - Сходила в ресторан, где мне подали кофе с молоком и вкусные булочки-бриоши.
- Вот и славно! Я по тебе соскучилась!
- Думаю, в ближайшие дни скука вам не грозит! Отгадайте, кто только что постучал в дверь нашей каюты.
- Бонни, ну откуда мне знать? Кто-то из лакеев? Или стюард?
- Нет. Увы, это кто-то, кого вы знаете!
- Почему же тогда «увы»? Неужели мистер Вулворт? Па?
- Это Ричард Стентон или Джонсон, детектив! Ваш дед, мсье Ларош, по всей видимости, платит ему за то, чтобы он вас оберегал.
Элизабет словно с неба свалилась. Посмотрела на нижнюю палубу, потом по сторонам, но Ричарда не увидела.
- Глупые у тебя шутки, Бонни! Если бы мистер Джонсон действительно находился на борту, мы бы с ним уже встретились или, что скорее, он бы объявился сразу после отплытия.
- Говорю вам, я его видела, и мы поговорили немного возле каюты. Он сам попросил сказать вам, что он на «Турени». Парень тоже страдал от морской болезни, но судовой доктор, слава богу, его вылечил.
От этой новости девушку охватило смятение. Она надеялась повидаться с Ричардом в порту перед отплытием, однако, верный своему слову, он так и не появился. Два дня назад ей даже казалось, что она немного в него влюблена, но сейчас ей совершенно не хотелось его видеть.
«Впереди меня ждет новая жизнь в лоне семьи, где ему нет места, - рассудила она. - Он, конечно же, соврал Бонни: деду такое и в голову бы не пришло - организовывать для меня охрану на пароходе!»
- И что вы теперь намерены делать, мадемуазель? - спросила Бонни, любуясь непрекращающимся бегом волн.
- Приму приглашение капитана на ужин, и ты пойдешь со мной. Наденешь что-нибудь из моего гардероба.
- Я не помещусь ни в одно ваше платье! Вы такая тоненькая! И в кругу аристократов мне делать нечего.
Элизабет поцеловала Бонни в щеку. Океанский бриз раздувал короткие светло-каштановые пряди, выбивавшиеся из-под шляпки гувернантки. Волосы она сегодня собрала в низкий пучок и надела коричневый бархатный костюм-двойку с приталенным жакетом и прямой юбкой, достававшей до самых ботинок - кожаных и отполированных до блеска.
- Не говори так, пожалуйста! Люди оценивают друг друга по критериям, которые лично я презираю. И это говорит девушка, которая пользовалась всеми щедротами Вулвортов, скажешь ты! Да, они вырастили меня в роскоши, но, благодарение Богу, я вспомнила раннее детство, когда была всего лишь ребенком молодых супругов, любивших друг друга и живших в скромном маленьком доме. Важнее всего благородство и моральные ценности, и не важно, к какому социальному классу ты принадлежишь!
Эту тираду Бонни выслушала с лукавой усмешкой. Потом кивнула в сторону нижней палубы, где толпились пассажиры третьего класса.
- Я прекрасно помню все, что вы рассказывали о том своем первом плавании, мадемуазель. Места у вас были в твиндеке, в спальных отсеках дурно пахло, туалеты - ужасно грязные. И мне показалось, что вам пришлись по вкусу комфорт и роскошь нашей каюты на «Турени». Что уж говорить об изысканной кухне и безупречной работе обслуживающего персонала… Я ничего не придумываю, вы сами все это так расхваливали вчера вечером!
- Я помню, Бонни. И, если честно, мне немножко стыдно. Во Франции все будет по-другому. Я буду помогать деду управляться с виноградниками, возьму на себя ведение счетов. Я…
