— Так точно, товарищ майор. Шестнадцать.
— Когда стемнеет, доставишь раненых на левый берег, в санчасть. Только не по переправе. Начни сколачивать плоты. Небольшие. Повали сколько нужно сосен и давай плоты. Они тебе так и так понадобятся. Так вот, раненых на тот берег. Увезем их. Не только у тебя, во всех ротах убитые и раненые. И батальонный комиссар и мой адъютант старший ранены. Комиссар тяжело ранен, — произнес комбат совсем тихо, в потускневших его глазах отразилась боль, и она медлила уходить. — Всех раненых и увезем. Когда стемнеет. Так. Дальше. Сколько у тебя бойцов?
— Бойцов, без этих, шестнадцати, шестьдесят семь. Виноват, шестьдесят девять. Вместе со связными.
— Шестьдесят девять. Так. — Брови комбата снова сомкнулись у переносицы, как там в землянке, и лицо нахмурилось. — Придам тебе пулеметный взвод. Взвода, конечно, не будет. А все ж… К двадцати четырем переправлю тебе и лодки. Мне, видишь ли, они уже будут не нужны, а тебе, лейтенант, обязательно понадобятся. Немного их, правда, плоскодонок, тоном сожаления сказал комбат и махнул рукой, — а все ж…
— Понял, товарищ майор. Плоты, раненые, пулеметный взвод, лодки… В двадцать четыре? — Андрей сделал упор на словах — двадцать четыре. Может быть, комбат оговорился и поправит его: двадцать три ноль-ноль?
Комбат кивнул: правильно.
Нет, значит, не обмолвился, значит, ротам поставлены разные задачи. Андрей уже не сомневался, его подготавливали к чему-то важному.
— Обстановка сложилась так. — Комбат умолк, словно ему самому не совсем ясно было, как сложилась обстановка, и он хотел подумать. Но тут же круто повернулся к Андрею. — Ты знаешь, противнику удалось пробить нашу оборону севернее города. — Папироса погасла, он собирался затянуться и заметил это. — Здесь вот, — показал карандашом на карте, — возможность такого течения событий и предусмотрело командование, когда переводило наш полк на запасные позиции. — Комбат нащупал в кармане зажигалку, прикурил. — Противник обошел укрепрайон и на рассвете намеревался с ходу вклиниться в наш батальонный район обороны и выйти к переправе. Не получилось. Батальон задал ему жару, так? Подразделения противника, атаковавшие нас, тоже довольно потрепаны. Этим обстоятельством мы и воспользовались.
— По тону ваших приказаний, товарищ майор, догадался, что вы были уверены в успехе.
— Хм… По тону… Тон, учти, у командира всегда должен быть такой, поднял комбат указательный палец и долго не убирал. — Иначе разве поднять бойцов, если дело слишком горячее и, возможно, проигрышное? Так вот, противник переправы не захватил. А танки потерял. Ты подбил три, да твой сосед справа — два. А пехоты немца сколько полегло, пусть сам считает.
— Тут уж Вано, уж Рябов постарались, товарищ майор.
Комбат, точно не расслышал слов Андрея, продолжал:
— Но все равно, задача у противника — наступать…
Он замолчал, как бы отделился от Андрея, смотрел куда-то вдаль. Щеки вспыхнули, не то блик солнца лег на лицо, не то старческий румянец проступил.
— И не пробует битые свои танки с луга утащить.
Андрей пожал плечами: зачем? Сказал:
— Ясно же, товарищ майор. Всю ночь двигались из города наши войска. На переправу. — «Конечно же, ясно…»
Теперь лицо комбата потемнело, на него пала медленная тень облака, проплывавшего над головой. Андрей чувствовал, его тоже накрыла тень глаза словно дымом заволокло.
— Все, товарищ майор, на виду: противник уверен, что танки эти скоро окажутся у него в тылу. Потому и не беспокоится. Ясно же…
— О! — снова поднял комбат указательный палец, и тон такой, будто обрадовался, что Андрей без объяснений понял все. Андрей увидел, рука комбата, в извилистых, огрубевших морщинах, похожа на сосновую кору.
Беглым рассеянным взглядом посмотрел комбат на опять погасшую папиросу, стряхнул пепел, гильзу смял и швырнул; достал другую папиросу. Неторопливость жестов уже не смогла скрыть глубокого внутреннего напряжения, и Андрей почувствовал это.
«Вот теперь вижу, — подумал Андрей, — комбат взволнован, старается подавить свое волнение. Не очень удается…» И все-таки взял себя в руки комбат. Крепкие нервы? Закалка? Партийная выучка? Как хотелось в это трудное время походить на него! Андрей услышал:
