Будто вспомнив, что мысль не кончена, Андрей произнес:
— Дорогу, думаю, и переправу портить противник не захочет. Я же говорил: самому нужны, раз наступает. И потому, возможно, постарается обойти переправу — попробует опрокинуть боевые порядки второго и первого взводов, выйти взводу Яковлева в тыл и захватить переправу и дорогу. — Он вопросительно посмотрел на Семена. — Таким образом, он и силу живую с техникой не выпустит из рук и дорогу с переправой убережет.
Андрей старался говорить спокойно, без торопливых жестов, не поддаваясь охватившей его тревоге, и не для того, чтоб спокойствие это почувствовали Семен и Володя Яковлев, — гораздо важнее было подавить растерянность в самом себе. Иначе все в роте пойдет не так.
— Просто. Как в кино. — Семен качнул головой, это могло означать не отрицание, а сомнение, потому что глаза выражали неуверенность. Он снова улыбнулся. Но теперь в улыбке промелькнула жесткость, и Андрей не понял, принял или отверг Семен его мысль.
— Да. Просто. Ты разве не успел убедиться, что на войне многое просто. Чересчур. Даже убивать просто.
Андрей почувствовал, что сказал это резко. Поправляться не стал.
— У тебя другой ход мыслей? — Он в упор смотрел на Семена.
— Нет. Следую за твоей мыслью, но останавливаюсь перед ухабами… Где бы что не упустить. У противника, между прочим, есть и танки, ты это знаешь, — сказал Семен с дружеской язвительностью.
— Танки, — подтвердил Андрей. Он обрадовался насмешливому замечанию Семена: спокойно, значит, отнесся к ухудшившейся обстановке. А обстановка ухудшилась, никаких сомнений. — Танки, — повторил он. — На Вано, на второй взвод, они едва ли пойдут, местность не танкодоступная. Только пехота. А на Рябова — непременно. С той же, повторяю, целью: пересечь дорогу и выйти к самому мосту. Вот эти обстоятельства и следует учитывать.
— Ну, учтем. Конечно. Но каким образом учтем? Что ты имеешь в виду?
— Имею в виду то, что в моих силах. Переброшу Рябову все, что смогу. У Вано возьму. Оставлю ему несколько противотанковых гранат.
— А у переправы, у Яковлева как? — осторожно вставил Семен.
Володя Яковлев вскинул на Андрея свои большие грустные глаза. Наступившая пауза показалась ему слишком напряженной.
Андрей вспомнил, когда Володя Яковлев даже улыбался, глаза его все равно были грустные.
— Собственно, об этом я и хотел сказать, оценив обстановку, как я ее понял. Сержант, два отделения… — Андрей запнулся: какие там отделения!…всех, кто есть в двух отделениях, выдвинь к повороту дороги.
— Понял.
— Одно отделение окопается справа от шоссе. И постарается, если противник все-таки сомнет Рябова, притормозить его. Прорвавшись Рябову в тыл, двигаться ему только к повороту, а оттуда до моста метров шестьсот? Да?
— Точно, — подтвердил Володя Яковлев.
— Конечно, — усмехнулся Андрей, — противник может не согласиться с моими предположениями насчет его действий и пойти прямо на переправу. На этот случай другое отделение расположи влево от шоссе. Метров сто еще западней поворота. Задача — задержать продвижение, пока батальон развернет свои силы. А сам с отделением — у моста. — Что еще может он? Только это. Андрей неслышно вздохнул. — Сколько у тебя противотанковых гранат?
— Семь.
Андрей помолчал.
— Семь?
— Семь, товарищ лейтенант.
— По две каждому отделению. Одну — про запас.
— Понял, — кивнул Володя Яковлев.
— Понял, — сказал и Семен. — Чтоб атаковать и речи быть не может, пожал одним плечом, — если батальон и развернет свои силы.
— Атаковать? — Андрей удивленно взглянул на Семена. — Видел? возвращал его к дороге с ледяными глазками подфарок. — Атака с нашей стороны совсем не в логике обстановки.
— Не в логике обстановки. — Семен сердито стряхнул пепел с папиросы, будто похолодевший столбик пепла и раздражал его. — И сам понимаю, что не в логике. — Помолчал, как бы пережидая, пока спадет раздражение. — Нам и задачи такой не поставят — атаковать, это ясно.
— Из этой ясности и надо исходить. — Андрей прижмурил глаза, словно вслушивался в то, что произнес. Напрягшиеся было скулы смягчились, сгладились жесткие складки у рта, будто, сказав это, почувствовал облегчение.
