— Не испытывай моего терпения, смертный.
— А то что? — интересуюсь вполне искренне…
— Ты хотя бы приблизительно представляешь, с кем разговариваешь?
— Ну-у, судя по внешности, ты губернатор области, Евгений Савелич Шалинский. Или ошибаюсь?
Он ухмыльнулся, выразив этой ухмылкой даже не презрение, а скорее, жалость к ничтожеству, которое даже представить не может всю степень своего ничтожества.
— Вот именно, что по внешности. Вы, смертные, не в состоянии ничего видеть кроме оболочки…
— Слушай, бессмертный, мне надоело твое нытье. Ты хочешь, чтобы я ушел? Тогда ответь на мои вопросы, — странно, кажется я совсем недавно кому-то это уже говорил. — И, отвечая, постарайся делать это так, чтобы у меня не появилось желания проверить версию о твоем бессмертии.
Прерванный моим заявлением претендующий на бессмертие, несколько опешив, помолчал. В его взгляде мелькнула тень заинтересованности.
— Экий ты наглый, — и, вновь погрузив в меня взгляд, добавил: — Ну что ж, возможно, и в таком существовании есть интерес.
Губернатор обошел вокруг меня, оглядывая как манекен.
— Так это, значит, об тебя обломали зубы колхозники?
— А они их обломали? — я сразу понял, что речь идет о Сараевых.
— Обломали, — подтвердил он. — После поднявшейся шумихи они мне не нужны.
— Значит ли это, что меня больше не будут расстреливать из автоматов?
— Это значит, что они больше не будут пользоваться моим расположением. Ваша же возня меня не интересует, как и не интересовала.
Губернатор снова подошел к окну. Снаружи заметно потемнело.
— Ты говоришь, что пришел за ответами? Так знай, некто наделил тебя силой, постичь которую ты никогда не сможешь, ибо слишком коротка для этого твоя жизнь.
— А ты, естественно, помочь мне не захочешь?
Он удивленно поворачивается ко мне.
— Захочу ли я помочь тебе овладеть силой? Зачем мне это? К тому же это не легче, чем научить таракана пользоваться компьютером.
Ну-ну, так, значит, ты оцениваешь мои способности, господин Шалинский. А не переоцениваешь ли ты свои? Ладно, попробуем пока поискать ответ на другой вопрос.
— Куда ведут остальные пять арок? — спрашиваю без всякого предисловия.
— К остальным пятерым, естественно. Но сомневаюсь, что кто-то еще находится в материальном мире, — его ноздри раздулись и задергались, будто пытались уловить чей-то запах. Затем взгляд вновь обратился на меня.
— Ты утомил меня, смертный. Уходи. Возможно, я и захочу еще раз увидеть тебя. Но сейчас уходи.
Пожалуй, он утомил меня тоже. Мне и самому уже хотелось вернуться в мастерские, узнать, как там обстоят дела после моего расстрела.
— Хорошо, я ухожу. Пока ухожу. Провожать не обязательно. До встречи, — и я направляюсь в обратный путь. Открыв дверь на лестницу, ведущую в подвал, не удерживаюсь от последнего вопроса.
— Слушай, Йода, если уж я обладаю Силой, то, может, мне и фонарик положен, из которого выскакивает световой меч?
— Что?
— Шутка, — закрываю за собой дверь.
Каменная плита отодвигается сама при моем приближении. Попутно беру со стеллажа парочку первых попавшихся бутылок. Хоть я и не ценитель вин, но почему бы и не угоститься из погребка самого губернатора. Да и потом, может, я и не ценитель только потому, что никогда не пробовал настоящих ценных напитков.
Оказавшись в собственном подвале, ощущаю в кабинете чье-то присутствие. Аккуратно поднимаюсь по порожкам, прислушиваюсь. Так и есть, доносится мерное сопение, будто кто-то спит. Бесшумно проникаю в помещение и обнаруживаю спящего на раскладушке Игоря.
— Э-эй, — толкаю его в плечо. — Тебя что, из дома выгнали?
— А? Что? — трет с просони глаза. — Олег? Живой?
— А почему я должен быть неживой? — включаю свет, чтобы он смог лучше убедиться в моей реальности. — Ты давай просыпайся. Щас чаек заварим, и расскажешь, что случилось и почему ты тут спишь.
Через пять минут я уже слушал рассказ Игоря. Оказывается, он проезжал мимо и, увидев распахнутые ворота, решил заехать. В этот момент из ворот вылетели два мотоцикла с седоками в черных шлемах с тонированными стеклами и на полном газу умчались вдоль по улице. Игорь сразу почуял неладное, а когда въехал во двор, увидел меня, изрешеченного пулями и валяющегося на свеженасыпанном газоне. Армейский опыт позволил ему определить, что ранения не совместимы с жизнью, одна из пуль явно пробила сердце. Поэтому первым делом он хотел позвонить в милицию. Но, достав мобильный телефон, замер от изумления, увидев, что я начал подниматься.
