Отпечатки лап кошки на пыльном капоте автомобиля. Горячий пар, выплывающий из вентиляции в Нью-Йорке по утрам. Запах асфальта под начинающимся дождем. Глухой удар кулака, идеально вписавшегося в раскрытую ладонь. Звук ручки, которой подписывают договор, соединяющий стороны. Смелость комара, пьющего кровь у человека, — кровососа могут легко прихлопнуть. Корзина, полная овощей с огорода. Обломанные ветви, свисающие у загруженной дороги, — следы кузовов большегрузов. Пол, заваленный детскими игрушками в хаосе утомленной радости. Город, устроенный точно так же: тут сотни лет копились судорожные независимые постройки.
Начинаете видеть, как это работает?
Какая ирония заключена в том, что спокойствие в нашей жизни редко и мимолетно, — ведь мир создает неиссякаемые его запасы. Просто никто на них не смотрит.
В чем Джон Милль обрел умиротворенность после краха и почти двух лет борьбы и депрессии, возникшей в результате переизбытка стимулов и занятий? В поэзии Уильяма Вордсворта. А что было вдохновением для большей части поэзии Вордсворта? Природа.
Когда Теодор Рузвельт в один день разом потерял мать и жену, доктор отправил его забыться в просторы пустошей Дакоты. Да, Тедди был охотником, владельцем ранчо и настоящим мужиком, но двумя его величайшими страстями были посидеть на крыльце с книгой и понаблюдать за птицами. У японцев есть понятие синрин-йоку, «купание в лесу» — вид терапии, где природа используется как лекарство при психологических и душевных проблемах. Едва ли существовала хотя бы неделя, когда Рузвельт не принимал «лесную ванну» такого рода.
Насколько чище мы были бы, если бы принимали подобные ванны так же часто, как встаем под горячий душ. Каким бы количеством подарков порадовало нас увиденное вокруг.
«Купание» — важное слово. В воде ведь что-то есть, не так ли? Ее вид. Ее звук. Ее ощущение. Для ищущих спокойствия настоящая вода не самый плохой способ избавиться от неприятностей и сумятицы мира. Ныряние в ближайшей речке. Фонтан в японском садике. Мемориальный водоем в память о тех, кого мы потеряли. В крайнем случае — звуковая машина с шумами океанского прибоя.
Тем, кто приходит в себя после травмы, или тем, у кого стрессовая профессия, или тем, кто страдает от суеты современной жизни, профессор Джон Стилгоу дает простой совет:
Выходите. Не просто из помещения, а из ловушки программируемой электронной эры, нежно сомкнувшейся вокруг массы людей… Выйдите наружу, неспешно пройдитесь, затем расслабьтесь, замедлитесь, взгляните вокруг. Не бегите… Смотрите на все, что находится рядом с сельской дорогой, городской улицей и бульваром в пригороде. Гуляйте. Бродите. Прохаживайтесь. Катайтесь на велосипеде. Исследуйте.
В этом умиротворенность. Это всегда для вас доступно.
Не позволяйте красоте жизни ускользнуть от вас. Смотрите на мир как на храм. Именно так воспринимайте весь опыт. Восхищайтесь тем, что все это существует — что вы существуете. Даже когда мы убиваем друг друга в бессмысленных войнах, даже когда мы убиваем себя бессмысленной работой, мы всегда можем остановиться и искупаться в красоте, которая нас окружает.
Пусть это успокоит вас. Пусть это очистит вас.
Посредственность не знает ничего выше себя.
Артур Конан Дойл
В течение почти ста лет один из самых трудных этапов программы «Двенадцать шагов анонимных алкоголиков» — не признание проблемы, не поиски спонсора или посещение собраний. Шаг, очень сложный для многих зависимых — особенно тех, кто воображает себя мыслителем, — признание существования высшей силы. Они не желают поверить, «что только Сила, более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие», — так гласит правило.
Этот вроде бы несложный шаг труден совсем не потому, что с момента основания в 1935 году международного движения АА — «Анонимные алкоголики» — мир становится все более светским. Один из основателей АА был, по его собственным словам, «воинствующим агностиком». Признавать высшую силу трудно, поскольку подчинение чему-то, кроме собственных желаний, — это кошмар, по описанию одного зависимого, «патологическая эгоцентричность пристрастия».
