Это не выглядит спокойствием — это вообще выглядит не особо блестяще.
Кеннеди в этой истории предстает человеком, который душевно сломлен, не может противостоять худшим порывам, неспособен четко мыслить и расставлять приоритеты. Но прежде чем осуждать президента Кеннеди за помешательство на сексе, нам нужно рассмотреть свои недостатки. Разве мы не становимся жертвами своих желаний? Разве мы не знаем, что делать чего-то не надо, но все равно делаем?
Похоть — разрушитель мира в нашей жизни. Желать красивых людей. Жаждать оргазма. Вожделеть не того, с кем мы обязались быть, а кого-то постороннего. Рваться к власти. Стремиться к главенству. Страстно хотеть чужого. Желать самых модных, лучших, дорогих вещей, какие только можно получить за деньги.
Разве это не противоречит самообладанию, к которому мы — по собственным словам — стремимся?
Порабощенный своими желаниями человек не свободен, и неважно, водопроводчик он или президент. Сколько великих мужчин и женщин теряли все, в некоторых случаях оказывались за решеткой, когда начинали потакать своему волчьему аппетиту, на что бы он ни был направлен?
Власть, секс и внимание хотя бы доставляют удовольствие. Однако самая распространенная форма вожделения — зависть. Она направлена на принадлежащее другим просто оттого, что у других это есть. Блестящая мысль писателя Джозефа Эпштейна: «Из семи смертных грехов зависть — единственный, который не приносит радости». Демокрит за двадцать четыре столетия до него заметил: «Завистник причиняет себе огорчение, словно врагу».
Ни один человек, охваченный завистью или ревностью, не имеет возможности мыслить четко или жить в гармонии с самим собой. А как иначе? Цикл страданий бесконечен: тот, кому завидуем мы, завидует кому-то еще. Рабочий на фабрике отчаянно хочет стать миллионером; миллионер завидует простому рабочему, который может стоять у станка с девяти до пяти, а в остальное время не думать о работе. Знаменитости хотели бы вернуть возможность частной жизни, от которой другие радостно отказались бы; мужчина или женщина с красивым партнером думают о том, кто еще чуть более красив. Вполне может оказаться, что тот, которому мы до слез завидуем, еще сильнее завидует нам.
В зависти присутствует оттенок пословицы «И волки сыты, и овцы целы»: мы не желаем иметь того, что есть у других, но хотим и сохранить свое, и добавить чужое, даже если они взаимно исключают друг друга (да еще сверху хотим, чтобы у других этого не осталось). Но если бы вам предложили полностью поменяться с человеком, которому вы завидуете, — расстаться со своим разумом, принципами, лучшими достижениями, и все ради того, чтобы зажить жизнью другого человека, — согласились бы вы на это? Готовы ли вы заплатить столько же, сколько отдали бы другие, чтобы получить имеющееся у вас?
Нет.
Якобы гедонист Эпикур однажды заметил: секс никогда не приносит пользы, и случится чудо, если он хотя бы не навредит. Философ придумал хороший тест для ситуаций с сильным желанием. Что случится со мной, если я получу желаемое? Как я буду чувствовать себя после этого?
Бо́льшая часть желаний действительно представляет собой иррациональные эмоции, и ради спокойствия их надо проанализировать. Прежде чем выпить рюмку, мы должны подумать, что произойдет, когда через несколько минут мы опьянеем, и еще не забыть о неизбежном похмелье. Если мы хорошо подумаем, желания могут утратить часть своей силы.
Эпикурейцы считали главным удовольствием избавление от боли и смятения. Если вожделение делает вас несчастным до тех пор, пока не будет удовлетворено, разве ваши мучения не уменьшают истинной ценности награды? Если обретение того, чего вы жаждете, имеет свои последствия, действительно ли оно доставляет удовольствие? Если то же самое побуждение, которое сначала помогло вам добиться желаемого, заводит вас со временем слишком далеко, разве это плюс?
Тот, кто ищет спокойствия, не обязан превращаться в аскета или пуританина. Но нам необходимо осознать, насколько сильно способно воздействовать на нас желание, что еще, кроме мгновенного удовольствия, лишает нас умиротворенности, к которой мы стремимся.
