— Я здесь, чтобы помочь тебе.
— "Помочь" — теперь означает доставить к месту моей славной гибели в целости и сохранности? Не дай Бог меня убьют до назначенного момента… — кривлялась я.
— Раньше мне казалось, что ты умнее и проницательнее.
— А мне раньше казалось, что я нахожусь среди людей, которым небезразлично, что со мной будет. Хотя чего это я? Вроде большая девочка, и должна понимать, что люди, которых знаешь (я демонстративно посчитала на пальцах) четыре месяца, не должны о тебе заботиться. А тем более переживать за меня!
Орин долго и пристально смотрел на меня, а потом резко встал и тихо и спокойно произнес:
— Ты и сейчас находишься среди тех, кому небезразлична.
— Ну еще бы! Я ведь залог выживания вашего континента. Может, проще было мне сразу рассказать, для чего я вам всем понадобилась? Вы решили использовать меня по-тихому. Ну подумаешь, принесет она там жертву! Она же не из нашего мира! Зато все мы будем жить да поживать! Меньшее зло ради большого блага?! Да?!
От избытка чувств я даже спрыгнула с лошади и подошла к Орину.
Он молчал. Зато я разошлась: всю дорогу, когда мне было страшно (а страшно мне было почти всегда) я задавалась вопросом о том, почему все так получилось, и почему я сейчас скачу по ночному полю, а не мирно сплю дома). И кто в этом виноват…
— О, Боги! Иногда ты меня просто поражаешь своей непробиваемостью.
Он подхватил котелок и пошел в сторону ручья. Я же так и осталась стоять посреди поляны.
Больше мы не говорили на эту тему: Орин принес воды, развел костер и приготовил ужин. А мне пришлось расседлывать, поить и стреноживать коней. А что делать, если это мне удавалось лучше, чем традиционно женские обязанности?
Почему-то жутко хотелось спать, но блондин, видимо злился на меня, и не предложил дежурить первым. Наоборот, демонстративно завернулся в плащ, приказав разбудить его, когда погаснет Вечерняя звезда (это где-то через два часа).
Вскоре я смирилась с близостью древнего поля битвы и почти успокоилась. Вокруг была типичная для этого мира ночь — тихая, если бы стрекотание кузнечиков не перекрывало даже шелест травы, лунная (Кстати, надо сказать, что безлунных ночей здесь не было, так как было две луны. Если одна росла, то другая убывала…) и какая-то нежная, обволакивающая… Единственное, что меня смущало, это облака: они были какие-то темные и быстро увеличивались, создавая единый массив. Рассмотрев облака и убедившись, что пока они дождем не грозят, я перевела взгляд на костер.
Я любила смотреть на огонь, как пламя облизывает сухие ветки, аккуратно, как будто осторожно, расползаясь по ним, заставлет подчиниться, сломаться. Почему-то мне это виделось именно так, и я чувствовала себя этой деревяшкой, ломающейся и съеживающейся под давлением обстоятельств. Даже если и вернусь домой, все уже не будет как раньше: что-то произошло, что никогда не даст мне покоя, особенно если учесть, что спокойствие и хладнокровие никогда не были моими достоинствами.
Настроение было какое-то лирическое и умиротворенное. Даже странно. За своими мыслями я совсем забыла разбудить Орина. И даже, когда обратила на него внимание, будить не стала, а (наверное, это все мой романтический настрой) просто любовалась спящим. Сейчас, в лунном свете, он казался мне просто сказочно красивым. Правда, и оклемалась я быстро, вспомнив, что всегда смеялась над теми, кто мечтал о принцах, знаменитостях и других выдающихся личностях. И вот теперь сама сидела и пялилась на наследника трона небольшой страны, который мог выбрать любую девушку. Я даже хихикнула (правда, скорее печально, чем весело), удивляясь такому повороту событий. Мой довольно громкий смешок и разбудил Орина — он ошарашено уставился на мое улыбающееся лицо:
— Что-то случилось?
— Да ничего не случилось. — Я стряхнула оцепенение, помотав головой. — Твоя очередь дежурить.
Орин откинул плащ, которым укрывался, посмотрел на меня, по сторонам, на небо и резко встал.
— Ложись, пока место не остыло.
Я, немного удивленная, быстро легла на лежанку из лапника и накрылась плащом. Как назло спать мне расхотелось и от нечего делать я принялась наблюдать за блондином. Он подбросил дров в костер, сел на обломок ветки и начал пялиться на огонь, как я пятнадцать минут назад. Иногда он о чем-то задумывался, и тогда его взгляд устремлялся куда-то вдаль.
