– Ты?.. – начинает она и резко вздыхает. – Неважно. Заканчивай и пойдем с нами на улицу. Сейчас же.
– Пожалуйста, не отключайтесь, – машинально говорю я в телефон и выглядываю в окно. Несколько машин выстроились вдоль улицы, не заезжая на нашу подъездную дорожку, а отец и Брендан стоят неподалеку, наблюдая за ними.
– М-да, как быстро. Нужно было упомянуть об этом раньше, но, возможно, я только что нарушил кучу правил. Я все расскажу вам сегодня вечером… если к тому времени парни из «Стар-Вотч» меня не прикончат. Пожелайте мне удачи.
Прекращаю трансляцию и выхожу из комнаты, не обращая внимания на грызущее ощущение в животе, что я не готов к тому, что сейчас должно произойти.
Но стоит мне выйти на улицу, как настроение меняется.
Из-за холодного кондиционированного воздуха я, наверное, забыл, какая тут погода, и жара, окутавшая мое тело, потрясает.
На асфальте возле нашей машины, слегка ошеломленный, стоит отец. Он просто пялится на улицу, а репортеры кружат вокруг своих новостных фургонов, словно мухи, заставляя камеры появляться будто из воздуха.
Мама громко вздыхает. Мы смотрим друг другу в глаза, и я вижу, как она напряжена, такое окаменевшее у нее лицо.
– Тебе лучше уйти. А я уведу папу, – говорю я, стараясь вселить в нее уверенность, что смогу все уладить, и мама бросается в дом.
Отсюда я не могу разглядеть папино выражение лица, но прекрасно вижу, насколько он напряжен. Прежде он не оказывался в центре внимания, разве что во время полетов делал объявления как второй пилот. Правда, тогда отец мог укрыться за дверью кабины. А здесь, когда солнце подчеркивает все недостатки и сомнения, спрятаться негде.
Но он хотя бы предусмотрительно надел чистую рубашку.
– Вот дерьмо, – вздыхает Брендан. – Хм, ладно. Обычно не я этим занимаюсь, но позвоню кое-куда.
На меня волной накатывает озарение. Я сделал это!
Опубликовал новость национального масштаба.
Это был небольшой акт восстания, привычное для меня дело – вспомнить хоть, как я проскользнул мимо охранников мэрии, чтобы попасть на пресс-конференцию, во время которой обратился к представителям жилищного управления Нью-Йорка в связи с жалобами на массу сломанных лифтов в проектах государственного жилья.
Но я действовал не из эгоистических побуждений. Боль у меня в животе взрывается вспышкой пламени. Это мое призвание, и я не позволю «Стар-Вотч» встать у меня на пути. Иногда приходится брать заботу о своем будущем в свои руки.
Так или иначе, именно это я и сделал.
Только не подумал о том, как это скажется на моей семье.
– Что ты собираешься делать? – спрашиваю я папу. В моем голосе слышны твердые нотки, о которых я даже не подозревал. – Мне позвать маму? Или нам самим лучше спрятаться внутри?
От прерывистого дыхания у меня начинает кружиться голова. Папа на секунду поворачивается ко мне, обдумывая вопрос, и в этот момент одна из репортеров начинает репортаж:
– Мы находимся у дома нового астронавта проекта «Орфей», Кэлвина Льюиса – старшего, чей сын стал широко известен благодаря своей популярности в социальной сети «Флэш-Фэйм». Предполагается, что Кэлвин-старший – последний астронавт, отобранный в команду, перед тем как НАСА начнет подготовку к полету «Орфея-5». Шестерых астронавтов-счастливчиков, которые станут первыми людьми, ступившими на поверхность Марса, еще только предстоит определить.
У меня ноет живот и плечи сводит от напряжения. Нужно действовать быстро, если мы хотим выбраться без лишней шумихи. Широко улыбнуться. Коротко махнуть рукой. И быстро нырнуть в дом. Но журналисты все записывают, и я не могу прокричать эту инструкцию отцу, который застыл столбом как дурак, переводя взгляд с меня на камеру и обратно.
И я понимаю почему.
Воздух со свистом выходит из моей груди.
Я понял, что они увидели мое видео на «Флэш-Фэйм». В Нью-Йорке со своим полумиллионом зрителей я почти не выделялся. Но здесь – где лишь маленькие новостные станции, – все по-другому. Эти ребята знают, что случится, когда они выложат сюжет со мной в интернет: все мои подписчики будут его смотреть. Все камеры направлены на меня.
Значит, они слетелись сюда не только для того, чтобы увидеть моего отца.
