Гермиона и Чо переглянулись.
— Ну... если ты уверен, — с сомнением сказала Гермиона.
— Вполне, — ответил Гарри, улыбнувшись, и окинул взглядом их маленькую группку. — Приятно вечера, дамы. На случай, если мы не свидимся до начала каникул, желаю вам счастливого Рождества.
Махнув на прощанье, Гарри оставил одноклассников и вернулся к Сириусу. Ему не нужно было оглядываться, он и так знал, что Гермиона вернулась к весёлой беседе с девушками.
Как бы сильно Гарри этого ни избегал, он не мог не думать о своей исчезающей дружбе с Роном. Всё было не так, как должно было быть. Он должен был смеяться вместе с Роном и Гермионой, а не задаваться вопросом, можно ли восстановить их дружбу, которая всего несколько месяцев назад казалось нерушимой. И Рон, и Гермиона наделали ошибок, но только Рон был жесток и причинял другим боль. Именно он должен извиниться. »И очень хотелось бы, чтобы это случилось в этой жизни».
Наконец Гарри отыскал Сириуса, который в одиночестве ждал его у двери, и вмести они покинули вечеринку. По сравнению с кабинетом Слагхорна, коридоры были освещены очень тускло. Голоса и музыка ещё некоторое эхом время разносились по ним, пока не стали совсем неразборчивыми. Вдруг все звуки стали каким-то приглушёнными. Гарри запнулся, когда картинка у него перед глазами поплыла. Он не знал, что происходит. Он не мог это объяснить. Знал он лишь то, что ему это не нравится...
Он был в комнате, в тёмном классе. Два человека стояли лицом к лицу. У более высокого были чёрные сальные волосы, крючковатый нос и желтоватый оттенок кожи лица. У второго же, пониже, черты лица были острыми, а волосы очень светлыми. Вид у него тоже был болезненный из-за тёмных теней, залёгших под глазами. Высокий волшебник сердито смотрел на него, но низкий ростом отвечал тем же. Все говорило о том, что они были в разгаре очень бурной ссоры, но ни слова не произносилось. Первым молчание нарушил высокий волшебник.
— Ты не можешь позволять себе таких ошибок, Драко, — сказал высокий волшебник, — потому что если тебя исключат...
— Я не имею к этому никакого отношения, ясно? — расстроено воскликнул второй волшебник, сжимая руки в кулаки.
Высокий волшебник скрестил руки на груди и усмехнулся.
— Надеюсь, что ты говоришь правду, потому что этот фокус был одновременно неуклюжим и глупым, — процедил он. — Будет очень неудачно, если кто-нибудь копнёт глубже в эту ситуацию и заподозрит тебя.
Второй волшебник прищурился.
— В последний раз повторяю, я этого не делал, ясно? — яростно сказал он. — Я знаю, чего ты пытаешься добиться! Как бы сильно это тебя ни удивляло, я не глуп! Что бы ты ни пробовал сделать, это не сработает! Это моё задание! Моё!
— Прекрати вести себя, как избалованный ребёнок, Драко! — огрызнулся высокий волшебник, делая шаг вперёд, чем вынудил другого податься назад. — Я начинаю уставать от этого! Ты избегал меня весь семестр! — Высокий волшебник усилием воли заставил себя чуть успокоиться, отходя назад и бросая на своего собеседника сердитый взгляд. — Теперь я понимаю, что ты мне ничего не скажешь. Прекрасно. Тогда мне, наверно, стоит бросить тебя на произвол судьбы и передать твоей матери, что ты слишком поглощён своим высокомерием, чтобы прислушаться к разумным советам.
Второй волшебник сердито посмотрел в ответ.
— Не вмешивай в это мою мать, — огрызнулся он.
На лице высокого волшебника растянулась жестокая улыбка.
— Я бы так и сделал, — холодно сказал он, — если бы твоя мать не обязала меня помочь тебе. Она даже хотела заставить меня дать Нерушимый Обет, но Тёмный Лорд не позволил. Он знает, что ты потерпишь крах, Драко. Он рассчитывает на это. И что же случится потом? Кто защитит тебя от кары Тёмного Лорда? Твоя мать? Или, может, Крэбб с Гойлом?
Это, похоже, поколебало уверенность второго волшебника.
— Я справлюсь, — настойчиво ответил он, но в этот раз в его голосе послышалась дрожь. — Просто это задание требует больше времени, чем я рассчитывал в начале. Я добьюсь успеха, и ничто, что ты сделаешь или скажешь, не остановит меня. Ты просто хочешь присвоить себе мою славу и остаться любимчиком Тёмного Лорда! — под конец своей речи он, похоже, вернул себе уверенность и, послав высокому волшебнику последний сердитый взгляд, бросился в сторону двери.
