Но никто не услышал сдавленного вопля.
Из портала, наконец, выскочил Джон, за ним сразу же появился Тристан. Сверкнул меч в руке рыцаря.
— Не бить! — шепотом проорал я. — Толкайте его в портал!
Сквайр это услышал. Развернулся, вслепую ломанувшись к выходу. Уткнулся в преградившего ему путь Джона, чуть не смёл его с места, но замедлился. Зарычал глухо.
Я беспомощно висел на бедолаге Доббиане фон Мерце, прижимаясь к нему. Тристан протопал кругом с озадаченным видом. Переглянулся с Джоном.
Кулак вновь врезался мне в рёбра. Затем с другой стороны прилетел второй.
— Да толкайте уже! — просипел я.
Рыцарь и разбойник вновь обменялись взглядами, а затем с разбегу врезались в пошатывающегося сквайра. И тут стальная громада стала падать. Извернувшись, не без помощи акробатики, я подстелил Доббиану соломку, в лице Егорки, внутри что–то хрустнуло. Но зато обошлось без грохота железного шкафа об пол.
Тристан с Джоном схватили латника за руки и потянули в портал. По кому никогда не протаскивали центнер запакованного в латы мяса — не поймёт всего восторга от того, как все эти неровности доспеха сглаживают неровности нежного человеческого тела.
По доскам громыхнули сабатоны воина, а затем он исчез в портале, с видом вытаскиваемого с поля сражения солдата.
Оставив глубокие царапины на полу.
Фак. Мерде. Шайзе, наконец. И ковра никакого нет прикрыть это безобразие…
Я с трудом встал, чувствуя боль по всему телу. Пошатываясь ввалился следом за товарищами. Грохнулся на каменный пол темницы.
— Лечи! — просипел Таку.
— Стой! — гаркнул Мари, вознамерившуюся всадить стилет сквайру в смотровую щель шлема.
— Свяжите его, — скомандовал Тристану и Джону.
Первый этап распоряжений подошёл к концу. Монах замолотил воздух руками, накачивая бренную тушку бедного Егорки жизнью. Разбойница отдёрнулась, не сводя пылающего взора с пленника. Латниконосители переглянулись, уставились на Робина.
— Верёвка есть? — смущенно спросил Джон.
— Ремень тебе на что? — флегматично ответил лучник. Этот стоял, притулившись, к стене, и, скрестив руки на груди, без интереса наблюдал за суетой. Я понял, кого он мне напоминает. Игнат! Это у лукарей психотип такой, да? Типа горячие хлопцы хватаются за меч, заради черепов богу черепов, а холодные, спокойные парни садят белку в глаз.
— Не убивать, — уже более бодро добавил я распоряжение.
— Согласен. Не стоит убивать Шестопалых, — проронил Робин.
— Кто такие? Так, накинь на меня свою маскировку. Хочу быть как он. Большой, железный и чтоб звали Добби.
Так кивнул. Я уже поднялся на ноги, подошёл к порталу.
— Шестопалые первые пришли на помощь погибающему княжеству Шеолан. Орден ревностных бойцов с…
Дослушивать времени не было. Речь прервалась, в уши потёк гомон лагеря за деревянной будкой. Я посмотрел на свои руки. О латные перчаточки, как у правильного танка. Это вам не коже носиться. Чувствуешь уверенность.
Наклонившись, я несколько неуклюже поднял с пола алебарду. Древко удобно легко в руки, и провалилось через перчатки, будто оружие вмуровали в несчастного воина. Палево.
И тут дверь в домик отворилась. Я торопливо выпрямился, встречая вошедшего. Ткнул древко алебарды в пол, перехватив её так, чтобы спрятать ошибку маскировки.
Внутрь, пригнувшись, вошёл ещё один Шестопалый. Кнехт Арвен фон Гланц.
— Блага тебе, брат! — прогудел из–под шлема воитель. Этот выглядел торжественнее. Доспех покрывало бирюзовое сюрко с изображением башни. На плечах деревянные накладки, раскрашенные голубым и красным. С пояса свисала книга, оплетённая золотыми цепями.
Я грохнул кулаком по груди. Левым. Правым старался удержать алебарду. Жест распространённый, надеюсь у них тут не принято, как в чёрных кварталах по–особенному по рукам хлопать, прыгать и делать странные жесты.
Кнехт удовлетворился таким приветствием. Развернулся, на миг оглянулся, будто что–то заподозрив, а затем так же степенно вышел. Старший караула, как пить дать.
Я торопливо приставил алебарду к стене. Нафиг надо так рисковать. Подошёл к двери, прислушался к гулу за ней. Потянулся было к ручке.
Интересно, как в военном лагере будет выглядеть латник с голыми руками? Лучше уж проваливающееся через текстуры перчаток древко, честное слово.
