Мой связной. Эдакий разумный мобильный телефон, чтобы чёртов Егорка не пропадал без вести.
Признаюсь — удовольствия от рыбалки стало значительно меньше. Но два дня я так успешно грохнул. Находиться в обществе живых людей мне не хотелось. Возможно, сказалось общение с хиттолампийцами. А может быть просто устал. У меня бывает. Хоп, и лучше в лес на несколько дней забуриться, чтобы разгрузить голову.
Когда–то так и в реальности делал. Уезжал из города, один, на озерцо на Карельском перешейке, пока его забором очередной коттеджный посёлок не окружил. Сидел там на берегу. Готовил себе супец из пакетиков. Жевал жаренный хлеб со свежим луком и солью. Смотрел на круги на воде и ни о чём не думал.
Ох, как хотелось хлеба с луком–то сейчас. Я даже вздохнул.
— Мессир призывает вас, — прогудел за спиной мой связной. — Айвалон и Светлолесье прибыли.
— Спроси, есть ли у них хлеб с луком? Без него не поеду.
Пауза.
— Мессир просит передать, что вы охерели.
Я закатил глаза. Ладно. Чёрт с ним, с хлебом. Зато, наконец–то, движуха!
Глава тридцатая «Господа офицеры, налейте вина»
— А вы смотрели фильм «Бункер»? — спросил я.
Сидящий Волхов поднял на меня взгляд. Нависающие над ним Лицемер, Келози, Стриммерша и Головастик тоже отвлеклись от разложенных на столе свитков. Там были как схематичные планы Кренделька, так и аккуратно выполненные срисовки с карты. Делала Алина. Девочки вообще очень щепетильные в этих делах.
— Бункер? — не понял Волхов.
— Ну, где Гитлер психует, когда узнаёт, что русские уже того, на подступах.
— Гитлер? — нахмурился лидер Айвалона.
— Да как можно быть настолько оторванным от сетевой культуры?! Ну вас… Просто так похоже. Прям напомнило. Если ты ща очки дрожащей рукой снимешь и попросишь…
— Напомни, сколько у тебя бойцов и что ты тут делаешь? — прервал меня Волхов.
— Понял. Понял. Уже умолк.
Мы с Крендельком переглянулись. Разбойник закатил глаза. За пределами башни сейчас собралось несколько десятков игроков, а на военный совет допустили только нас. Как бывавших в «портальной».
Военачальники снова склонились над картами. Изображения войск у них были в виде разноцветных камушков. Серые пехота, черные — тяжёлые, розоватые — кавалерия, белые — пехота. Ещё веточки попадались. Это осадные орудия, которые протащил с собой Айвалон. Мне вспомнилась пушка скандинавов, в Бергхейме, и как мы намаялись с ней. Солдат Волхова можно было только пожалеть.
— Если не возражаете, я бы хотел внести предложение. Пожалуйста, можно? Сюда надо сразу отправить группу, конечно, если никто не против, — палец Лицемера ткнулся в карту. — Это место возрождения. Я бы предложил Бергхейм.
— Да. Знаю. Я предполагал отправить группу Хиттолампи. Их меньше, — пролязгал Волхов. Справитесь же с сдерживанием раздетого Роттенштайна там?
Келози хмыкнул. Почему–то посмотрел на Лицемера.
— Не уверен.
— Если мне позволено будет сказать, извините что прерываю, но и Гхэулин вряд ли одержит победу. У меня только восемь человек. Два хила, два суппорта, два танка и два дд.
— И что? — холодно спросил Волхов. — С Бергхеймом справился один лучник. Чем вы хуже?
— Простите нижайше, не хочу, чтобы вы поняли меня превратно. Я практически убеждён, что там будет охрана. Там нужна хорошая группа. Лучше всего подойдёт, если вы не против, Бергхейм.
Вроде бы мягко стелет, раджа, но давит свою точку. Давит.
— Бергхейм нужен в атаке. У них двое хоть как–то знакомы с реальной местностью. Нужно чтобы давали направление. Моё мнение — туда должна пойти самая слабая группа. Алина, отправь туда своих скаутов, пусть разведают.
— Есть одно «но», — сказал Келози. — Мы хотим сражаться рядом с Гхэулином.
— Почему же? — прищурился Волхов.
— Считайте это старой дружбой. Отправлять нас в какую–то глушь, это как будто избавиться от нас. Вы взяли нас только ради армии? Так бы и сказали! Мы бы не пришли.
Лидер Айвалона стиснул челюсти. Ладошка Алины упала ему на плечо, успокаивая.
— Игорь, мне лестно, но, пожалуйста, не будьте так радикальны, — заюлил Лицемер. — Это общее дело…
— Так и делайте общее дело. Почему Хиттолампи вечно ставят крайними? Я никому из вас не верю. Только Гхэулину. Либо с ними, либо мы уходим.
