— Но это куда дороже, — возразила она, — сколько, по-твоему, стоит перевезти в Америку наши вещи? Исландия сильно ближе, но и туда довольно дорого.
— Мы в Америку ничего не повезем, — сообщил я. — Продадим наш хлам и потратим эти деньги на то, чтобы ступить на американскую землю. Travel easy, travel light[35]. Иногда человек должен позволить себе мечтать! — На этом я вышел, сделал вид, будто у меня какие-то дела, я знал, что она непременно успокоится, перестанет перечить и причитать, она всегда так…
И она пошла выяснять, как забрать эти страховочные деньги; в Дании система похожа на исландскую, тот, кто получает зарплату, сам выплачивает около половины страховки, оставшуюся часть — работодатель, но иностранец, который собирается уезжать, может вернуть себе то, что платил сам. Взамен он обязуется не возвращаться, отказывается от права работы в стране в течение лет пяти или около того. Но это ерунда. Мы-то уж точно назад не собираемся.
Я рассчитывал, что мы выручим неплохие деньги за мебель. Диван, кресла и стулья, стол, все целое и в хорошем состоянии, и я рассчитывал, что этот исландский сброд неплохо заплатит, когда люди с детьми срываются с места и уезжают в далекие страны учиться, нет смысла приходить, жадно глазеть и стараться выгадать копейку, ругать отличные и нужные вещи, которые продаются по мизерной цене. Я купил два ящика пива, думал устроить в пустой квартире прощальную вечеринку после распродажи, но когда подошло время, у меня пропало всякое желание приглашать всех этих скупердяев на пиво, лучше я сам его выпью, один; Стеффа с детьми уснули на полу в спальне, а я с маленьким транзистором сел в пустой гостиной… В пустой ли? Она, блин, была совсем не пуста, эти люди взяли лишь то, что захотели, вместо того, чтобы попытаться протянуть руку помощи и вынести все; в куче еще валялся какой-то хлам, который у нас скопился; цветы в горшках, полки, одежда, отдельные стулья и табуретки, детские игрушки, и Стеффе пришлось все это мыть и чистить, а за ней по пятам ходили и ныли дети; а если бы соотечественники, которых я пригласил прийти и по сходной цене забрать все, что у нас было, сделали бы это, они освободили бы нас от всех этих проблем; Стеффа двое суток бегала, носила и чистила, я, к сожалению, не мог ей помочь, был совершенно измучен и подавлен из-за того, что не оправдались надежды выручить чего-нибудь на этом скарбе, к тому же мне пришлось одному выпить все пиво, предназначенное для вечеринки.
Телевизор и все лучшие вещи купил Сигурбьёрн. И отлично за них заплатил. Но в остальном у него все в минусе. Они с Пышкой, которая была почти на сносях, нашли себе квартиру. Однако, похоже, жить вместе не смогли. Он попытался было со мной поделиться, но я не захотел слушать. Он говорил, что у него такое чувство, будто Пышке с ним неинтересно. «А тебе с ней интересно?» — спросил я. Нет, он не уверен. «Тогда лучше отказаться», — посоветовал я. Во всяком случае, он летом собирался домой, поработать, и рассчитывал больше не возвращаться. Разве что погостить, повидать ребенка. В технической школе ему осталось лишь защитить диплом, над которым он мог работать и дома. Я был уверен, что в Дании он не останется. Оборвалась последняя ниточка, связывающая меня с этой страной…
На запад мы летели на «Финэйр». По-моему, ужасно смешно. Лететь в мировую сверхдержаву на самолете этой полусоветской деревенской страны. Хорошо еще, что не на «Лапландских авиалиниях»! Но зато самые дешевые билеты; это выяснилось, когда Стеффа пошла в датскую турфирму их выкупать; я, конечно, все забронировал, one way ticket, как и собирался, билеты были готовы, и на то, чтобы их выкупить, у нас ушло бы минут пять, а потом можно было бы обмыть в ближайшем баре, но тут Стеффа начала выспрашивать, сколько стоит билет в оба конца, туда и обратно. Словно мы собирались возвращаться в эту идиотскую страну!
— Что это значит? — сказал я. — Да ты с ума сошла, и сколько, по-твоему, будут стоить билеты туда и обратно?
Но тут выяснилось, что дешевле купить билет в оба конца, чем в один.
