— Что это с ним? — спросил Андрей, слезая с мотоцикла. — Укусил кто?
Двое дружинников взяли Паршутина под руки. Он вырвался и показал на дорогу:
— Не торопись, богатыри. Сейчас вашего участкового самого под ручки возьмут.
Что он имел в виду, никто не понял, но все обернулись и смотрели, как ныряет за кустами милицейский "уазик".
Приехавшие прежде всего попросили народ разойтись, долго копались на пепелище, беседовали с Елкиным, с председателем, еще кое-кого опросили, а потом начальник сел в сторонке на лавочку и подозвал Ратникова.
— Теперь погляди, лейтенант, зачем я приехал. По сигналу. — И протянул Андрею бумажку.
"Сообщение, — было написано на ней. — Участковый милиции Ратников, который должен усилять борьбу, а сам покрывает неисправимых алкоголиков и защищает их от честных граждан и вступает с ними в преступление ради мотоциклетных покрышек для своего мотоцикла, на котором он возит алкоголика Елкина. Он их украл из государства и запер в бане, слева от двери и прямо, где находятся и другие похищенные Елкиным дефективные узлы и агрегаты на водку. Надо срочно принять меры к справедливости и каждому дать, который что заслужил, — участковому по шапке, а Елкину по башке. Честный гражданин".
— Паршутин писал, — уверенно сказал Андрей. — Я его руку и выражения хорошо знаю.
— А что у тебя с ним?
Андрей рассказал.
Приехали наконец пожарные. Тоже походили вокруг бывшей баньки и даже поливать ее не стали — незачем было.
Паршутина увезли объясняться. А за Андреем сразу прибежали от магазина — какие-то проезжие ломились, водки требовали. Участковый их живо остудил — номера машин записал, документы проверил и пообещал в их хозяйства сообщить. Евдокия, когда он атаку отбил, в виде спасибо сказала ему, что хорошие сигареты привезли и она ему оставила.
— Я ж не курю, — напомнил Андрей.
— Закуришь на своей работе, — уверенно пообещала продавщица. — Вон Зайченков, уж как здоровье свое бережет, и тот курить начал, за троих смолит. Ну для гостей возьми. — Очень ей хотелось Андрею приятное сделать.
А тут и легкий на помине Зайченков явился, посуду сдать принес. Увидал участкового и назад было повернул.
— Постой, постой, — сказал Андрей. — У меня к тебе разговор есть.
Зайченков нехотя вернулся, поставил авоську на пол, придерживая за ручки, чтобы не расползлась, снял кепку и провел ею по лицу.
— Упарился, — съехидничала Евдокия. — Как на работу, в магазин ходишь. Интересно, на какие ты миллионы столько пьешь?
— Да уж не на твои… Слушаю вас, гражданин участковый.
— Ну, — с нажимом сказал Андрей, — допрыгался, зайчик? Завтра собирайся с утра, в район поедем. Ты в СУ-16 работал месяц назад?..
Зайченков побелел, не ответил, бросил авоську и выскочил за дверь.
— Чего это он? — удивилась Евдокия. — Небось и там чего нашкодил!
— Вроде. Есть данные…
— Ваши рассуждения прекрасны! — воскликнул я в непритворном восторге. — Вы создали такую длинную цепь, и каждое звено в ней безупречно.
А. Конан Дойл. Записки о Шерлоке Холмсе
Вот, кажется, и все, о чем вспоминал участковый Ратников, сидя на крылечке, листая свой блокнотик. И, признаться, было ему о чем вспомнить, над чем поразмыслить. Нельзя сказать, что все он понял, во всем разобрался, и можно было себя по лбу шлепнуть и сказать: "Как же я раньше-то не догадался!", а когда прибудет на место оперативная группа, предложить готовенькое, правильное, горячее решение.
Нет, хотя до этого уж и недалеко — цепочка-то выстроилась, но пока еще не хватает в ней минимум трех звеньев. Их предстояло найти, выправить, разогнуть и поставить на свое место, а уж тогда действовать, как говорится, под занавес и аплодисменты.
Что ясно? Ясно, что Агарышев, убийство орнитолога, ночная автоматная очередь — это одно целое, связное.
Что неясно? Неясно: откуда автомат, кто взял его в руки, почему в него, участкового, стреляли?
Андрей посмотрел на часы, встал. Сейчас ему никто не нужен — только Марусин Вовка. Сомнений нет — Вовка ему два вопроса из трех закроет запросто.
Участковый подошел к калитке и ближайшего к ней пацана (они с рассвета так и не отходили от его дома) послал к Марусе. Вовка прибыл мгновенно, будто за углом терпеливо ждал, когда его позовут. Пожалуй, так оно и было.
