- Не заметят! Я проползу, как жук!
Маленький, черненький, он и, в самом деле был похож на юркого жучка.
- Не заметят, Саша. Крапива там высокая, а я лягу на живот и...
- Там внизу, за окопами, должен быть их штаб. Нам необходимо знать, что они затевают.
- Их тайну!
- Да и все вообще! Надо посмотреть, что делает Дереза. А ползти надо не отсюда. Спрячешься за скалой и выйдешь на полянку. Видишь? A? Оттуда один только шаг – и ты в крапиве!
Нагорный в последний раз кивнул головой в знак согласия и исчез К Сашку подошла Галина.
- А знаешь, Саша, мне кажется, что они хотят нас выманить на ровное место. Как ты думаешь?.
- А для чего это им нужно?
- Не знаю! Может быть, есть какие-нибудь планы.
И оба задумались. Чайка волновался.
- Я послал Омелька, - улыбнулся он наконец Галине. Но улыбка вышла напряженной, искусственной.
Он рассказал девочке о своем плане. Галина внимательно слушала его.
- Успокойся, все будет хорошо, - сказала она.
Но Сашка понял, что и она боится за товарища, ушедшего на такое ответственное и опасное дело.
Чайка и сам прекрасно понимал, что Нагорному придется ползти всего в каких-нибудь пятнадцати шагах от неприятельских окопов, и крапива, как бы высока она ни была, вовсе уж не такая надежная защита от зоркого глаза «врага». Надо бы со своей стороны как-то помочь разведчику, отвлечь от него внимание «синих».
- Усилить огонь! - приказал Сaшкo. - Ввести в бой резервную батарею!
Он сам зажег ракету, и ее зловещее шипенье на миг заглушило пулеметную стрельбу. Ракета разорвалась в воздухе, рассыпалась огненными звездами. С новой силой зататакали пулеметы, и в горах ответило раскатистое эхо.
Время шло, а Омелько не возвращался.
Все складывалось самым удачным образом. Правда, проклятая крапива немилосердно жгла руки, покрывшиеся сразу волдырями, но это было неважно. Разведчик, припадая к земле, незаметно прополз мимо опаснейшего места – окопов «синих», и перед ним неожиданно открылась картина ближайшего тыла «противника».
В маленькой долинке белели два полотняных шатра. На одном виднелся нарисованный красный крест, на другом... на другом висела доска с надписью, которую Омелько не мог разобрать за дальностью расстояния. Однако по тому, что в шатер то и дело входили и выходили «синие» бойцы, разведчик догадался, что в нем находится штаб «синих». Связисты «синих» сновали там, как муравьи, чувствовалась сразу какая-то торопливая суета: «синие» спешно готовились к чему-то.
Нагорный слышал, как разорвалась ракета «красных», слышал, как «красные» открыли бешеный огонь. Теплое чувство шевельнулось в сердце.
- Молодец Сашко, - прошептал разведчик, поддает им жару!
И, должно быть, в самом деле горячим был этот жар. Еще торопливей забегали связисты, и из шатра вышел сам... Да, это был «сам» главнокомандующий «синих» Яша Дереза. Омелько сразу узнал его. Дереза размахивал руками, что-то говорил быстро и оживленно и совсем не был похож на того вечно задумчивого изобретателя Яшу Дерезу, которого так хорошо знал Омелько. Дерезу словно подменили. Теперь он был командиром, от его решений и приказов зависела победа всей его армии.
«А где изобретение, где тайна? – подумал Нагорный.
Он стал прислушиваться, надеясь услышать хоть что-нибудь из распоряжений Дерезы. Но трудно было что-нибудь разобрать, и разведчик решил проползти к самому штабу «синих». В одном месте спуск в долинку был покрыт кустами шиповника, и, прячась за эти кусты, можно было незаметно спуститься вниз.
Омелько пополз снова. Но не успел он на этот раз отползти и трех метров, как грозный окрик остановил его:
- Стой! Ни с места!
Нагорный увидел Дмитрия Озеркова: Озерков прицелился в разведчика на винтовки и коротко сказал:
- Вставай! Попался!
Через несколько минут Озерков и Омелько были уже в штабе.
- Поймал разведчика! - доложил Дмитро Дерезе.
- А-а, профессор межпланетной авиации! удивился главнокомандующий «синих», - как ты сюда попал?
Озерков рассказал, как он выследил Нагорного и задержал его.
- Молодец! - воскликнул главнокомандующий, - ты будешь награжден.
Омелько печально поглядывал по сторонам, и было ему так горько, так горько, будто он только что наелся самой настоящей горькой полыни.
