Я почти сдалась на милость неистового дракона, запал борьбы развеялся под натиском желания и признания очевидного: меня лишь хотят, не более. Обмякла, отворачиваясь, покоряясь его силе, отстраняясь душой, когда он начал неумолимо вторгаться, наполнять. И он это изменение, как ни странно, понял и неожиданно замер. Опираясь на локти, снова обхватил ладонями мое лицо и, заглядывая в глаза, уверенно прохрипел:
— Я люблю тебя! Моей любви хватит на нас обоих! Только не отворачивайся от меня, любимая! Прошу тебя, Лютик!
Я неуверенно кивнула, уловив смысл и значение сказанного, ощутив невероятный прилив тепла в груди. Задуматься о чем-то большем Стейнар не дал, сделав резкий толчок навстречу, и остановился, дав мне переждать боль. Затем новые ощущения и желание полностью захватили мое существо — незнакомое ранее чувство наполненности, растущее напряжение, стремление стать еще ближе к мужчине, прижаться теснее, крепче…
Наконец пришло долгожданное освобождение, потом — ощущение невесомости и неги. Постепенно я пришла в себя, невольно всхлипнула и почувствовала вкус слез на губах.
— Ну что же ты плачешь, цветочек? — прозвучал надо мной взволнованный голос мужчины, признавшегося мне в любви. — Так больно было?
— Нет, так хорошо! — просипела и даже улыбнулась я.
Немного пошевелилась, потому что Стейнар перенес вес своего тела на руки и ослабил хватку, и сразу же ощутила спиной все неровности, камешки и веточки. С реки тянуло ночной прохладой, остужая наши разгоряченные тела. Как же хорошо! Приподняла руки и неуверенно коснулась лица моего, наверное, мужа. Погладила, заново знакомясь, запоминая и почти умоляя шепнула:
— Поклянись, что не соврал!
Раздвинувшись в нежной улыбке под моими пальцами, сухие губы выдохнули:
— Клянусь, я люблю тебя! — Спустя мгновение сам неуверенно спросил: — А ты сможешь когда-нибудь сказать это мне?
Я чувствовала, что он не оставил мое тело и готов продолжить. В груди все сильнее что-то нагревалось от восторга, ведь услышать такое признание… Горло перехватило, и я смогла лишь кивнуть и тоже выдохнуть:
— Да!
Темные глаза вспыхнули красноватым торжествующим светом. Раньше испугалась бы до икоты, а сейчас крепче обняла его, чувствуя, как в груди разливается что-то непривычное, необычное, странное, обжигающее…
Стейнар вновь начал ритмично двигаться… тягуче медленно, сладко… лишая разума и даря невероятные ощущения. Давая почувствовать вкус неторопливого поцелуя и биения сердца… и горячую кожу, словно одну на двоих… Наконец, тело прошила восхитительная судорога, и вместе с наслаждением и криком из моей груди вырвался целый рой золотых искорок-звездочек. Которые взмыли в небо, а потом ринулись вниз, обтекая нас второй кожей, согревая, пропитывая теплом, посылая уверенность, что меня действительно любит этот жутковатый, самоуверенный мужик. А настоящая искренняя любовь — разве не чудо, ради которого я сменила судьбу и целый мир?!
— Интересно, ты каждый раз на пике подобные представления мне устраивать будешь? — насмешливо поинтересовался Стейнар.
Трепет перед случившимся и даже начавшие было проклевываться нежные чувства к нему увяли вместе с растаявшим блестящим потоком, сменившись желанием стукнуть его покрепче.
— Это благословение нашей любви вырвалось, неблагодарный! — заметив удивление, хитрое жадное драконье любопытство, быстро добавила: — Но ты не подумай чего лишнего — просто нечаянно получилось.
Усталость накатила, как никогда после марш-броска, я не смогла сдержаться — зевнула, а глаза закрывались сами собой. Стейнар, наконец, покинув мое лоно, перевернулся на спину, не выпуская меня из объятий. Я поерзала сверху, устраиваясь поудобнее, положив голову на широченную грудь. И уплывая в сон под мерный звук наших сердец, почувствовала, что мужчина, предоставивший мне себя для отдыха, заложив руки за голову, удовлетворенно и расслабленно распорядился:
— Отдохни! Я покараулю!
* * *
Солнечный лучик, сначала согрев кончик моего уха, медленно прошелся по виску, щеке и, наконец, коснулся правого глаза, настойчиво пытаясь проникнуть под ресницы. Я лениво приоткрыла левый, осмотрелась и обнаружила, что вполне вольготно улеглась и нежилась в драконьих объятиях, прижимаясь боком и щекой к теплому чешуйчатому телу. А сверху меня комфортно укутали черными крыльями, защищая от утренней речной свежести. Странное дело: даже осознав, на ком сладко почивала, я не захотела вылезать из уютного безопасного кокона, впервые за многие годы чувствуя полный покой, умиротворение…
