И вдруг личико гиены мгновенно сморщилось:
— Иосиф Павлович? Да, конечно, как же, помню. Да, в курсе. Долг за мной. Ну что вы, Иосиф Павлович! Кто от вас ховался? Так обстоятельства сложились. Конечно, с завтрашнего дня начну выплачивать! Что вы говорите?
Би…Би… Би…
Обессиленный Митя откинулся в кресле.
— Это крах…
— А ты думал, это — Дед Мороз? Кончит он тебя, Митя. А дело твоё в счёт долга заберёт. Всё по справедливости.
— Юша… Анатолий Ефимович… Христом богом… Вы же с ним друзья…
— Какие друзья, Митя, окстись. Он — законный вор, а я кто? Босота перелётная.
— Ну я же знаю, вы с ним с детства… А бабушку вашу — это, конечно, беспредел. Как её по имени-отчеству?
— Марина Григорьевна Ставская. Вот данные.
Юша бросил на стол несколько листов бумаги. Княже судорожно бросился звонить какой-то Марине.
— Лады, Ломщик. По старушке проверю. А с Ёсей — что-нибудь поколдуем. Авось пронесёт.
— Анатолий Ефимович! Да я… Я же в долгу не останусь!
— Ты и сейчас в долгу. Не зарекайся. Кликни своих толстолобов, пусть нас проводят.
Мы вышли на улицу.
— Вы правда Гусеву поможете? — спросил я шкипера.
— Ты с дуба рухнул? Пусть с ним Ёся разбирается.
— А если его…
— Не дрочи себе мозги, — поморщился дядя Толя. — И мне тоже. Кого гребёт чужое горе, когда своё невпроворот? Одной гиеной меньше, одной больше.
— Вы же обещали…
— «Авось пронесёт» — не обещание. Я не обещаю того, чего не могу сдержать. И тебе советую.
Когда мы приближались к ЦУМу, я поинтересовался:
— А почему Людмила Львовна нас здесь не подождала?
— Шурик, ты как дитё. Потому что не знаю, чем вся эта бодяга кончится уже сегодня. А телефончик у меня — «тёмная линия», никто не знает, что он мой, и завязан он на воровскую тайную мобилу. Говорят, менты сейчас на раз определяют, что за телефоны в зоне преступления находились. Определят мобилу Львовны, выйдут на мою. Дёрнут Львовну — и пошла карусель… Не ну ли его на фиг?
В кафешке нас ждала бизнес-леди. Она заметно нервничала. Но наше повествование в кратком пересказе (жестоко цензурированном шкипером) её успокоило, и она разомлела. Но всё равно, не веря до конца своему счастью, то и дело переспрашивала:
— Значит, точно решено? Значит, мама никому ничего не должна?
— Я вас умоляю, Людмила Львовна, — с легкой укоризной ответствовал Юша. — Охота на таких гиен — моя тайная страсть.
— А вы знаете, что на гиен часто охотятся львы? — красиво закатив коровьи очи, томно просопранила пышногрудая коммерсантка. — А я — Львовна. Так что у нас одна тайная страсть… Может, обсудим это у меня в гостинице? За бутылочкой «Арманьяка»… А юношу отправим в зоопарк на такси.
Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице шкипера.
— Заманчивое предложение, — одобрил он. — Но, увы, не получится. Надо срочно встретиться с людьми, которые нам помогли. Обсудить кое-какие детали.
— Ах да! — вскинулась леди. — Я же должна за вашу отважную помощь… Сколько?
— Мне вы ничего не должны, — успокоил Львовну шкипер. — Это решайте с Гликманами и Кириллами.
— Я у вас всегда буду в неоплатном долгу! Помните! В любое время я в вашей власти…
— Буду помнить, — клятвенно соврал Юша.
— Может, вас подвести к месту встречи?
— Людмила Львовна! Это же мир конспирации…
— Ах, да-да, что это я! — всплеснула руками воронежская бизнес-вумен. Мне показалось, что по мощи эти руки не уступают Юшиным.
И мы распрощались.
— Уххх, на первый раз пронесло, — выдохнул Юша, потянув меня на всякий случай петлять в мокропаханских переулках. — Вот львица так львица… Попадись в её лапы — хрен вырвешься. Не трепыхнёшься.
— Это вы после встречи с князем говорите, дядя Толя? — изумился я. — Нас там чуть не закопали, а тут — какая-то Львовна.
— Не знаешь ты женщин, Шурик, — сурово отметил дядя Толя. — С такой свяжись — вечная каторга за радость покажется. Ну что, не видать «лексуса»? Пешком-то она точно нам на хвоста не сядет…
Так завершался мой очередной день практики в мокропаханском зоопарке.
