Взглянув на хозяина кабинета, я ужаснулся: узкая мордочка у него была точь-в-точь как у той гиены, которой я хотел вмазать лаптой. Значит, насчет охоты Юша сориентировал верно.
Гиеномордый князь вальяжно приветствовал шкипера из глубин кресла в дальнем конце кабинета:
— Юша, сколько лет! Ну, подплывай, побалакаем.
— А может, ты, светлейшество, жопу от кресла оторвешь, чтобы встретить однокрытника? — с легким сарказмом ответил шкипер. — Или Мальтийский крест на яйца давит?
— Ты же помнишь поговорку насчет сена и лошади, — нагло бросил Гусев. — Я всё-таки князь, веди себя прилично.
— Для меня ты Митя Ломщик, а таких князей — за хрен да в музей, — коротко сообщил Юша.
— Я сейчас вызову охрану — и тебя с твоим щенком вышвырнут на хер! — взвизгнул Митя по-щенячьи.
— Во как грозно. Стосковался, значит, по славе арестантской? Как говорится, сегодня князь, а завтра — в грязь…
И тут гиену словно подбросило. Выпрыгнув из кресла, Гусев-Святомирский, хищно ощерившись, медленно двинулся к шкиперу.
— Шантаж, значит? Я так и думал. А ты знаешь, дядя Юша, сколько таких отважных полудурков в этот кабинет вошли, а отсюда не вышли? И для вас с гаденышем местечко в багажнике найдется. Процедура отлажена.
По спине у меня что-то потекло. Еще немного — потекло бы и ниже.
— Дятел ты, Митя, — спокойно, с ухмылкой ответил Юша и мимоходом глянул на часы. — Слушай, у тебя ничего, часом, не подгорело? Дымком тянет…
— Угу. Это ты уже чуешь, как ваши трупы в лесочке догорают.
Постучался и заглянул охранник:
— Дмитрий Иванович, мы не нужны?
— Скоро понадобитесь, — грозно бросил князь. — Я дам знать.
Битюг скрылся.
— Че-то мы торопимся… — недовольно заметил шкипер, глядя на циферблат. — Так на чем я остановился? Ах да! Дятел ты, Митя. Мне до твоих титулов делов нет. Называйся хоть папой римским, хоть папой гадским. У меня до тебя другое дело.
— Какое еще дело? — спросил Гусев уже не столь грозно.
— Насчет гражданочки одной, Ставской Марии Григорьевны. Не по-людски твои пацанчики поступили. Бабушка долг отдала, а они пришли и расписочку спалили. Теперь из квартиры гонят. Не по-божески. Дай отбой, а больше мне с тебя ничего не надо.
— Ты что, Юша, мне еще условия ставишь? — хмыкнул князь Митя. — Ты уже полутруп, до тебя что, не доходит?
— Не, точно горелым понесло, — Юша втянул воздух своим румпелем. — Может, проводка?
— Ты мне бейцы не дрочи! — заорала их светлость. — Ничего нигде не горит!
— Уверен? — с сомнением спросил Юша.
— Уверен!
— А я — нет. — Он снова посмотрел на часы. — Уже полыхает, ваше благородие.
В этот миг зазвонил стационарный телефон. Гиена скачками бросилась к аппарату.
— Что? Где горит? На Мехмаше? Только что? Аппаратуру успели вынести? А деньги?!
Юша медленно подошел по следам гиены к аппарату.
— Я же предупреждал — пахнет жареным, — довольно констатировал он. — Старый босяк чуйку не теряет…
Митя Ломщик поднял взгляд на штурмана, и было видно, как липовый князь медленно, но верно прозревает.
— Это ты! Это ты, падла! — заорал он. — Да я тебя сам на куски рвать буду!
В это время зазвонил другой телефон. Ломщик схватил трубку:
— Горит? На Часовой? Полыхает?!
— Я же так и сказал, — подтвердил Юша. — Полыхает. Продолжим партию или согласимся на ничью?
Князь выглядел бледно. Но продолжал держаться.
— Юша, ты можешь спалить хоть весь Паханск. Бабло у меня на счетах. Что сгорит — верну с лихвой. А бабка твоя никуда не денется. Долг на ней висит — отдаст всё…
— Не на ней одной долг висит, — спокойно заметил Юша.
— Ты это о чем? — в голосе липового князя прорезались тревожные нотки.
— Ёсю помнишь? Которому ты на питерской зоне вкатил гроши немалые? Как мыслишь, сколько бабла на его счетчик за эти годы намоталось? Столько валюты по миру не ходит!
— Ты меня на понт не бери! Ёся про то давно забыл. Да и годы его уже такие, что найти меня не успеет. А ты не подскажешь. Потому что я тебя раньше урою.
И тут в третий раз зазвучала телефонная трель.
— Опять горит? — криво ухмыльнулся Митя. — Ничего, сейчас ментов подключим, долго это не будет продолжаться.
Он поднял трубку:
— Да! Слушаю! Что там у вас?
