Прибыв на раскоп, Гейл сразу поняла, что произошло. Она еще не закончила фотографировать главный зал, а потому первой ее реакцией было беспокойство — уж не упустила ли она свой шанс. Сбросив туфли и закатав брюки, девушка спустилась вниз, чтобы самой оценить масштаб бедствия. Ее новый знакомый уже был там и, стоя по колено в воде, бросал по углам сломанные спички.
— Лишние зубочистки?
— Посмотрите, — сказал он, указывая на передний зал. — Видите? Уровень воды там выше.
Гейл сразу поняла, что это значит.
— Хотите сказать, что она уходит туда?
— Вот именно, — кивнул Нокс. — Вероятно, помещение вырублено в более твердой, скорее всего скальной породе. — Он разбросал последние спички, наблюдая за тем, как они дрейфуют друг к другу.
— Мне вчера было хорошо, — негромко сказала Гейл.
— Мне тоже.
— Может быть, повторим как-нибудь.
— С удовольствием, — ответил он и тут же поморщился. — Послушайте, Гейл, мне нужно кое-что вам сказать.
— Насчет Нокса, да? Он ведь ваш друг?
— Здесь не самое подходящее место. Может, я зайду к вам вечерком?
Она улыбнулась.
— А потом сходим куда-нибудь, хорошо? Сегодня я угощаю.
За спиной у них зашлепали торопливые шаги, из-за угла появился Мансур. За ним следовала Елена.
— Что тут происходит? — загремел египтянин.
Гейл посмотрела на нового знакомого, ожидая его объяснений, но тот опустил голову, схватил корзины и исчез. Мансур и Елена проводили его недоуменными взглядами.
— Это еще кто такой? — спросил Мансур.
— Приятель Огюстена. Дайвер. — Гейл пожала плечами. — Возможно, это он придумал привезти сюда насос.
— Ага! Ну что ж. Надеюсь, он не думает, что я злюсь на него. А вот с Огюстеном хотелось бы потолковать. — Мансур пожал плечами, вероятно, удивленный странным поведением приятеля француза. — А спички для чего?
Гейл привлекла его внимание к разнице в уровне воды.
— Оттуда ее никто не вычерпывал. Мы решили узнать, куда она уходит.
— И что?
— Спички дрейфуют к постаменту. — Все трое направили лучи фонариков в одно место — туда, где из-под воды поднимались серебристые струйки воздушных пузырьков. — Акил из тридцати трех. Лучший из всех и почитаемый выше многих.
— Надпись над входом? — нахмурился Мансур. — Что в ней такого?
— Греки любили каламбурить.
— Ладно, выражайтесь яснее, — буркнула Елена.
Гейл сделала серьезное лицо — а то еще сочтут ее сумасшедшей.
— Надпись не нужно понимать так, будто остальных почитали меньше.
Мансур рассмеялся и пристально посмотрел на нее:
— Вы ведь фотограф, да?
Она покраснела, чувствуя на себе обжигающий взгляд Елены.
— Вообще-то я занимаюсь языками.
— Нужно привести сюда Ибрагима, — сказал египтянин. — Пусть увидит все сам.
Нокс нашел приятеля внизу, где тот уже надевал водолазный костюм.
— Что Елена? Узнала тебя?
— Кажется, нет. А тебя Мансур не поймал?
— Не успел. — Огюстен потряс рукой, словно обжегся. — Уф! Как вареный омар. — Он ткнул пальцем в воду под ногами. — Мудрец знает, когда исчезнуть с глаз. Ты со мной?
— Конечно.
Несмотря на поломку, насос успел хорошо поработать ночью, так что воды осталось по голень. Лабиринт открылся им во всей своей запутанности, со сложными переходами и залами, так что друзья только переглядывались и качали головами, понимая, как им повезло выбраться из него живыми. В одном помещении они обнаружили стену с намеченными краской нишами, вырезать которые, по-видимому, не успели. Почему, стало ясно, когда Нокс увидел дыру в потолке — возможно, кто-то из рабочих просто провалился через пол. Он посветил фонариком.
— Посмотри-ка сюда.
Огюстен подошел поближе.
— Что за черт?
— Помоги.
Француз подставил руки, Нокс подтянулся и пролез в верхнюю камеру. Она оказалась достаточно большой и высокой, чтобы стоять в полный рост. Он провел рукой по шершавой стене, сложенной из блоков, скрепленных рассыпающимся пылью раствором.
— Дай руку, черт возьми, — проворчал Огюстен. — Я тоже хочу посмотреть.
Огляделись. Вправо вел узкий коридор. Небольшой проем в конце его выходил к другому коридору, тоже сложенному из блоков, а вот внешняя стена третьего уже представляла собой скальный грунт. Получалось, что помещение площадью примерно в шесть квадратных метров разделялось внутренними стенами на три коридора, соединявшихся друг с другом в конце и образовывавших фигуру наподобие буквы «Е». Они прошли до конца центрального коридора. Пять ступенек вели вверх, потом поворачивали под прямым углом, и следующий пролет уходил в потолок. Сверху доносились глухие удары, от которых со стен осыпалась пыль.
