— Значит,— перебил Костя,— ты осуждаешь? Надо было пригласить?
— Не знаю,— сказал Эдик,— Мне трудно тебе ответить, Я позвонил Кириллу. Там обида на всю жизнь. Говорит, из-за какой-то юбки...
— Это для него,— перебил Костя,— она какая-то юбка. А для меня...
— Он сказал; мужская дружба — превыше всего.
— Дружба! — воскликнул Костя,— Хорош друг! Скажи: ты тоже мог бы… как он?
—Я — нет,— поспешно сказал Эдик.— Никогда!
— Возможно, я не прав,— Костя пристально посмотрел на Эдика,— я во всех начинаю сомневаться. Вот мы с тобой — друзья. Так?
— Думаю, да,— сказал Эдик.— За многие годы проверено.
— Проверено,..— повторил Костя.— Чем проверено? За эти годы наша дружба хоть раз подвергалась серьезному испытанию? Да и дружба ли это? Вот скажи: что мы друг о друге знаем? Кроме нашей школы, английских книг и журналов, всякого там показушного трепа на публику, что нас еще объединяет? Я, например, что у тебя на душе, не знаю. Или так: можешь ты мне все-все о себе рассказать? Сокровенное? Можешь?
— Дай подумать...— В голосе Эдика была растерянность.
— Не можешь! — даже с торжеством сказал Костя.— Теперь по-другому. Представь ситуацию: мне грозит смерть. И у тебя есть единственная возможность спасти меня, рискуя собственной жизнью. Ты станешь рисковать?
— Слушай! — развел руками Эдик.— Это же крайность, экстремальный вариант. Зачем?
— А вот, например, Жгут... Мы знакомы — и месяца нет. Говорили всерьез один раз. Со Жгутом не разговоришься. Но он, если бы такая ситуация... Я знаю, он за друга жизни не пожалеет!
— Красиво излагаешь, — попытался пошутить Эдик.
— Костя! — послышался голос Виталия Захаровича,— Встречей гостей!
— Извини.— Костя пошел к двери.
В комнате разговаривали родители и учитель школы каратэ. В стороне стоял Очкарик с картонной коробкой.
— Владимир Георгиевич!— обрадованно сказал Костя.— Здравствуйте! Как я рад, что вы пришли! Вы познакомились?
— Познакомились,— ответила Лариса Петровна, улыбнувшись.
— Подарок мой состоит из двух частей,— сказал Владимир Георгиевич. Он прошел в переднюю и вернулся с деревянным веслом, на нем была эмблема «Олимпиада—80».— Я тебе говорил: в тренировки включены походы на байдарках. С десятого числа начнем готовиться. Получай!
— Спасибо! — сказал Костя, принимая весло.
— Теперь второе.— Владимир Георгиевич извлек из кармана маленькую коробочку, раскрыл ее.— Штучка эта восточного происхождения.
На подставке из черного гранита сидела фарфоровая фигурка старого японца — олицетворение сосредоточенности, углубленности, одиночества.
— «Проникни в самого себя» — тек это называется,— сказал Владимир Георгиевич, протягивая фигурку Косте.
— Какая прелесть! — воскликнула Лариса Петровна.
— А это от нас с Дулей.— Очкарик протянул Косте картонную коробку.— Вернее, делал он. Я только помогал.
Костя снял с коробки крышку и достал макет одномачтовой яхты, изящной, легкой, той самой, которая была на схеме в книге Владислава Константиновича.
— Здорово! — сказал Костя,— Неужели Дуля сам сделал?
— Сам.— Очкарик осторожно погладил корпус яхты пальцем.— Дед говорит, у него руки настоящего мастера.
— А где же сам Дуля? — спросил Костя.
— Он...— Очкарик явно смутился,— Он сейчас придет. Немного задерживается.
В передней прозвенел звонок. Костя поспешно побежал открывать дверь.
За ним в комнату вошел Жгут со стопкой книг, аккуратно связанной алой атласной лентой.
— Вот,— сказал Жгут.— От нас с мамой.
На корешках можно было прочитать: «Три мушкетера», «Воскресение», «Королева Марго».
— А где сама Ольга Пахомовна? — спросил Виталий Захарович, и в голосе его прозвучала тревога.
— У нее в клинике...— Жгут замялся.— Как это? Активный курс лечения. Положили на две недели. Домой не пускают.
— Вот и прекрасно! — бодро воскликнул Виталий Захарович и, наверно, чтобы сгладить возникшую неловкость, повернулся к жене:—Лара, давай-ка проверим, все у нас на столе в порядке?
А Костя отвел Жгута в сторону, спросил шепотом:
— Значит, с матерью все устроилось?
— Все в норме! — В голосе Жгута прозвучала радость.— Друг твоего отца... Ну, этот психиатр... Он замечательный человек! И клиника замечательная. Прямо не знаю, как Виталия Захаровича благодарить...
