— Гилберт говорит, ради него я не должна признаваться, что мне больше сорока девяти.
У миссис Тауэр слегка дрожали руки, но она и тут нашлась.
— Да, конечно, между вами некоторая разница в возрасте, — с улыбочкой заметила она.
— Двадцать семь лет, — сказала Джейн. — По-твоему, это слишком много? Гилберт говорит, для своих лет я очень молода. Я ведь сказала тебе, что не собираюсь выходить за какого-нибудь дряхлого старца.
Тут уж я не мог удержаться от смеха, засмеялся и Гилберт. Смеялся он от души, как мальчишка. Похоже, его веселило каждое слово Джейн. Но миссис Тауэр, видимо, уже еле сдерживалась, и я с опаской подумал: если не разрядить атмосферу, как бы она впервые в жизни не забыла, что она женщина светская. И постарался прийти на помощь.
— Наверно, у вас сейчас много хлопот с покупкой приданого, — сказал я невесте.
— Нет. Я хотела все заказать своей портнихе в Ливерпуле, я всегда у нее одевалась с тех пор, как первый раз вышла замуж. Но Гилберт мне не позволил. У него очень властный характер, а вкус просто изумительный.
И она посмотрела на него застенчиво, с нежной улыбкой, прямо как семнадцатилетняя девочка.
Миссис Тауэр совсем побелела под своими румянами.
— На медовый месяц мы поедем в Италию. У Гилберта еще не было возможности изучить зодчество Возрождения, и, конечно, архитектору очень важно все посмотреть своими глазами. А по пути мы остановимся в Париже и там купим для меня все, что нужно.
— И надолго вы едете?
— Гилберт условился на службе, что пробудет в отъезде полгода. Для него это будет настоящий праздник, правда? Понимаете, раньше он ни разу не брал отпуска больше чем на две недели.
— Почему же? — спросила миссис Тауэр ледяным тоном, никакая сила воли не могла сделать его теплее.
— Он просто не мог себе этого позволить, бедненький.
— А! — только и вымолвила миссис Тауэр, но самая длинная речь не была бы выразительней.
Подали кофе, и дамы удалились наверх. Мы с Гилбертом заговорили было о том о сем, как бывает, когда людям совершенно нечего сказать друг другу, но через две минуты дворецкий подал мне записку. Записка была от миссис Тауэр и гласила:
«Сейчас же поднимитесь к нам и потом как можно скорей уходите. И уведите его. Я должна немедленно все выяснить с Джейн, не то меня хватит удар».
Я солгал простейшим способом:
— У миссис Тауэр разболелась голова, ей надо лечь в постель. Если вы не против, пожалуй, нам с вами лучше уйти.
— Да, конечно, — ответил он.
Мы поднялись к дамам, а через пять минут были уже на улице. Я окликнул такси и предложил молодому человеку подвезти его.
— Нет, спасибо, — ответил он. — Мне только дойти до угла, а там я вскочу в автобус.
Едва услыхав, как за нами затворилась парадная дверь, миссис Тауэр бросилась в бой.
— Ты с ума сошла, Джейн? — вскричала она.
— Надеюсь, не больше многих других, кто обычно в сумасшедшем доме не живет, — добродушно ответила Джейн.
— Смею ли спросить, почему ты собралась выйти за этого молодого человека? — с умопомрачительной учтивостью осведомилась миссис Тауэр.
— Отчасти потому, что он никак не хотел примириться с отказом. Он пять раз делал мне предложение. Я просто устала повторять ему «нет».
— А как ты полагаешь, почему он так жаждет на тебе жениться?
— Ему со мной весело.
— Он бессовестный негодяй! — с досадой воскликнула миссис Тауэр. — Я чуть не сказала ему это прямо в глаза.
— Ты была бы не права, и это было бы не очень вежливо.
— Он нищий, а ты богата. Неужели ты так несусветно глупа и не понимаешь, что он женится на твоих деньгах?
Безмятежное спокойствие не изменяло Джейн. Невозмутимо смотрела она на взбудораженную невестку.
— По-моему, ты ошибаешься, — сказала она. — По-моему, он очень ко мне привязан.
— Ты старуха, Джейн.
— Мы с тобой ровесницы, Мэрион, — с улыбкой ответила миссис Фаулер.
— Я всегда следила за собой. Для своих лет я очень молода. Мне никто не даст больше сорока. Но даже мне и в голову не пришло бы выйти за мальчишку на двадцать лет моложе меня.
— На двадцать семь, — поправила Джейн.
— Уж не хочешь ли ты меня уверить, что сумела себе внушить, будто молодой человек способен питать какие-то чувства к женщине, которая годится ему в матери?
