– Холмс! – позвал я, молясь про себя, чтобы он ответил, но ответа не последовало. – Холмс! – повторил я.
Теперь мне ответили, но не человеческим голосом. Вновь раздалось это странное, приглушенное шуршание. Я выхватил револьвер из кармана матросской куртки и двинулся дальше. И вот наконец я что-то увидел. Луч света от моего фонарика натолкнулся на огромный ящик, накрытый парусиной. Высотой он был футов шесть, длиной около восьми. Похоже, в нем кто-то находился.
Тогда я учуял запах. В ноздри мне ворвалось зловоние, от которого я невольно поперхнулся. Быстрым, резким движением, не давая себе времени подумать, я сорвал с ящика парусину, и глазам моим предстали прутья огромной клетки. Увидев обитателя клетки, я в ужасе выронил револьвер. Мигая на свету глазками, источавшими злобу, в клетке сидела невероятных размеров бурая крыса.
Величиной она была с крупную собаку, тело покрывал рыжеватый взлохмаченный мех. Крыса сидела на задних лапах, свесив передние, недвижные, будто когти, на огромную грудь. Темные усы подрагивали на кончике кровожадной морды. То был оживший персонаж Дантова «Ада».
Тут тварь с невероятной свирепостью бросилась на прутья решетки, пытаясь до меня добраться. Клетка содрогнулась, прутья загремели. Здоровенные оранжевые зубы щелкали, существо издавало странный крик, то ли вой, то ли рычание – он заполнил тьму вокруг. Я в ответ ахнул от ужаса, представив себе, что зверюга вырвется на свободу и вцепится в меня своими резцами.
И тут нервы мои не выдержали. Я даже не стал нашаривать в темноте револьвер, развернулся и стремительно полез по ступеням к люку, шатаясь как пьяный, в лихорадочной спешке, так что ноги оскальзывались на ступенях. Ладони вспотели, сердце колотилось, я нащупывал в темноте ручку двери, а за спиной у меня все еще звучал вопль разъяренной твари. Ухватившись за ручку, я толкнул ее изо всех сил, дверь распахнулась, и я выкарабкался на палубу, растянувшись на ней самым малопочтенным образом. Но мне было все равно. Главное, я сбежал от гигантской крысы. Я далеко не трус, но вид этого свирепого монстра в трюме подействовал на меня сильнее, чем афганские пули и все те опасности, которые мне довелось пережить рядом с Холмсом.
В тот же миг, переведя дыхание, я вскочил на ноги – и увидел перед собой суровое лицо беловолосого матроса; то был Гансон, который и указал мне дорогу на судно. На сей раз вид у него был далеко не дружелюбный, а в правой руке он держал железный прут, который ритмично покачивал на раскрытой ладони. А почти сразу за ним я разглядел еще одну знакомую фигуру. Там стоял Шерлок Холмс.
Я не успел ни двинуться, ни заговорить – удар обрушился сзади на мою голову, и меня вновь засосала черная дыра беспамятства.
Глава девятая
Кресент-лодж
Даже еще не раскрыв глаза, я почувствовал легкое покачивание; тело мое двигалось в некоем довольно ровном ритме. Потом в нос ударил запах крепкого табака, знакомой корабельной смеси, которую курил Шерлок Холмс. Сознание постепенно вернулось ко мне, и в мозгу начала складываться хрупкая конструкция из мыслей, логических построений и воспоминаний; тут я почувствовал пульсирующую боль в затылке, там, где меня ударили. Боль будто бы подстегнула память, я заново пережил последние секунды перед тем, как погрузился в беспамятство. От этих ярких воспоминаний я резко выпрямился и широко открыл глаза.
Тут меня ждало новое потрясение. Я сидел в карете, шторы на окнах были опущены, она мчалась с большой скоростью. А напротив, куря старую вересковую трубку, расположился Шерлок Холмс. Он улыбнулся мне с самым что ни на есть беззаботным видом.
– С возвращением, Уотсон. Вы довольно много времени провели в стране грез, – сказал он, с наслаждением затягиваясь.
Рука моя инстинктивно потянулась к затылку, я попытался нащупать рану. Похоже, открытой не было, а вот шишку я обнаружил, размером с перепелиное яйцо, – она выступала под волосами.
– Как вы, старина?
– Не знаю, – ответил я нетвердым голосом, усаживаясь попрямее. – Наверное, выживу, хотя сейчас мне кажется, что в мозгу скачет стадо бизонов. У вас фляжка при себе? Глоток бренди…
